Восточная баллада о доблестном менте
К списку книг
ментов мчалось за
отважным Акбардином. Ибо напряженной была обстановка в халифате. И увидев
их разбегались презренные панки, и забирались в ксивники хиппи, и рокеры
притворялись собственными мотоциклами.
И к исходу третьего дня, когда почувствовал усталость даже
отважнейший из ментов, приехали Акбардин и Киндерсюрпризбек к темной
пещере. А товарищи Акбардина отстали, ибо были не столь проворны, как
отважны.
- О мент из ментов! - вскричал позорный панк. - Вот она, пещера
мудрости! И зачерпнешь ты ее там столько, что сам халиф со слезами обнимет
тебя - и назначит визирем. А я теперь уйду - ибо мне в лом.
- Подожди, вонючейший из моих седоков! - воскликнул Акбардин. -
Открой - кто хранит мудрость, ибо не бывает сокровищ без охраны!
И затрясся панк, обливаясь потом, и ответил:
- Никто ее не хранит, то-то меня и пугает.
- Пойдем же, - велел мент Акбардин. - Направлю я тебя вперед, дабы
пожертвовать малоценным организмом в случае опасности.
И Киндерсюрпризбек поплелся вперед, ибо никто еще не смел перечить
Акбардину - да запомнится его имя!
А пещера была темна, как совесть грешника, и длинна, как прегрешения
усовестившегося. Трижды споткнулся Киндерсюрпризбек, прежде чем дошли они
до цели.
- Вот! - воскликнул презренный панк. - Вот он, источник мудрости,
бьет ключом из алмазной чаши! Пей же, отважный мент, и отпусти меня спать,
ибо я устал.
- О нет, хитрейший из хитрых, - засмеялся Акбардин. - Выпей вначале
сам, ибо мог ты замыслить худое против меня.
И панк выпил из источника, ибо Акбардин был силен, а его дубинка
резинова.
Даже мне, о терпеливейшие читатели, не доводилось видеть подобного.
Опали с грязного панка коросты и лохмотья, стал он чист челом и прекрасен
дыханием.
Посмотрел ласково на Акбардина и сказал:
- Пей же, мой добрый друг. Станешь ты так же прекрасен как я, и мудр
как халиф.
Покачал головой Акбардин, и сказал:
- О нет, прекраснейший из панков. Запрещено мне пить на службе, и чту
я этот закон. Лучше зачерпну я побольше мудрости, а дома, после дежурства,
вкушу ее с подобающей закуской.
- Интересное решение, - заметил Киндерсюрпризбек, просветлел обликом
и ушел в астрал.
А товарищи Акбардина, ждавшие приятеля у входа, не успели даже слезть
с мотоциклов, когда увидели его светлый лик. Шел Акбардин твердым шагом, и
в руках его был бурдюк с драгоценной влагой.
- Вещественные доказательства, - сказал он друзьям, и сев на
мотоцикл, умчался, и никто не решился его переспрашивать, ибо дубинка его
была резинова.
Дома же, съев положенное и покурив запретное, сказал пресветлый
Акбардин жене:
- Завтра же будем любимцами халифа!
И налил себе Акбардин из бурдюка, и выпил...
Прошло три дня и три ночи с тех пор. И вот, обходя светлые улицы (но
не пренебрегая и темными!) увидел ментовейший из ментов, да помнится его
имя - Акбардин! грязного панка.
- Что делаешь ты в этой грязи, светлейший из панков? - поразился
Акбардин.
- А что делаешь ты с этой дубинкой, мудрейший из ментов? -
съехидничал Киндерсюрпризбек.
Смутился Акбардин, что бывало с ним редко, и ответил:
- Открылось мне, что хоть и стал я умнее визиря, но остался ментом. И
не услышит моих слов халиф. Вот и обхожу я по прежнему улицы...
- А... - протянул Киндерсюрпризбек. - Доумничался?
И тогда огорченный Акбардин схватил его за шиворот, и отвел в
позорное узилище. Так и должно быть в нашем славном халифате, который так
любят заморские короли, ибо западло каждому панку смеяться над ментами.
Но все же в пути Акбардин и Киндерсюрпризбек беседовали о вечном. И
беседа их была возвышена как лавка Буут-аль Назара, и длинна, как
ментовская дубинка.
...И такова мораль этой истории - даже вкусив от мудрости не равняйся
халифом. Не положено.