Холодные берега
К списку книг
ством полета. Это была живая
легенда. Женщин-летуний и так немного, но прославилась среди них лишь
одна Хелен.
-- Идем... -- окликнула меня Хелен. Когда я приблизился, пояснила
старшему караула. -- Не люблю позировать. Но придется.
Ага. Вот как это выглядит -- я приехал то ли рисовать, то ли делать
скульптуру летуньи, сидящей в планёре... Интересно, в таких случаях сам
планёр тоже лепить положено?..
Пропустили меня без единого вопроса, а в глазах солдат читалось
жадное любопытство -- позировала мне Хелен обнаженной, или нет?
Наверное, им на весь день хватит этой темы для разговоров.
То, что я могу быть ее любовником, солдаты вряд ли допускали.
Небожителям положено любить лишь равных.
-- Убедился? -- спросила Хелен, когда мы отошли. Я промолчал. --
Машина должна быть готова. Надо спешить, пока дождь совсем не
разошелся...
На мой взгляд погода и без того была хуже некуда. Во всяком случае,
птицы не летали. Как она собирается подняться на планёре... на крыльях
материя отлакирована, но, наверное, все равно будет мокнуть, а уж
кабина, которая обтянута обычной тканью, вмиг отяжелеет...
-- У тебя такой же планёр, как раньше?
-- Почти. Чуть новее.
-- Он же намокнет.
Хелен глянула в небо, будто впервые заметила тучи.
-- Облачность низкая. Ничего.
Как она собирается лететь? Тучи до горизонта, ни одного просвета не
видно. Но я не спорил. Не учи бабу рожать, а летунью летать, права
Хелен...
По раскисшей земле мы подошли к одному из строений. У дверей тоже
была охрана, но здесь Хелен обошлась лишь приветственным жестом. Мы
прошли коротким коридором -- за открытыми дверями сидели люди, возились
с какими-то бумагами, двое считали на огромной машине для сложных
расчетов, чей привод по команде уныло крутил рослый солдат. Жизнь
бурлила, хоть все и предпочли укрыться от дождя под крышей.
У одной двери Хелен остановилась. В крошечной комнатке сидел пожилой
штатский, пил чай из парящей кружки. При виде летуньи он радостно
заулыбался, начал вставать.
-- Сиди, Питер, -- остановила его Хелен. -- Выпиши-ка мне разрешение
на полет. И пошли ребят готовить планёр.
Штатский посмотрел в окно -- там лило не переставая. Потом помолчал,
глядя на Хелен. Та ждала.
-- Хелен, милая...
-- Питер, выписывай.
Мужчина уставился на меня, будто надеялся найти союзника. Я сделал
каменное лицо.
-- Хелен, погода запретная.
-- Пиши.
Не отводя от нее взгляда, мужчина достал из тоненькой стопки
расчерченный лист бумаги, снял колпачок со стила. Переспросил:
-- На сейчас?
-- Да. Экстренный. Приоритет Дома.
Питер молча заполнил несколько граф в листке, протянул его Хелен. Я
заметил, что он вписал имя летуньи, какие-то цифры -- видимо, номер
планёра, а в графе с крупной печатной надписью "погода" поставил рядок
жирных единиц.
-- Да, да, старый бюрократ... я поняла... -- сказала Хелен, склоняясь
над столом. Перечеркнула "погоду", написала "под ответственность
летуна", еще в одной графе размашисто вывела "Рим, Урбис". Перевернула
листок -- там тоже были какие-то надписи и клеточки, которые она быстро
заполнила цифрами. -- Все?
-- Разрешение коменданта, Хелен, -- извиняющимся тоном сказал Питер.
-- Прости, я не могу сам позволить...
-- Ладно. Но техников направь немедленно. И готовь карты.
-- Облачный фронт тянется до Турина, -- предупредил Питер.
-- Я поняла. Полная загрузка, хорошо? И посмотри, чтобы поставили
новые толкачи, те, что с усиленным зарядом. Пойду над облаками.
-- С полной загрузкой?
-- И с усиленным зарядом. Пиши.
Все. Кажется, тот авторитет Хелен, что враз подействовал на солдат,
сработал и с Питером.
-- Только разрешение коменданта... -- жалобно начал он.
-- Конечно. Идем, -- ле