Холодные берега
К списку книг
ямь о княгине
переживал. Потом, конечно, ему стало не до мальчишки. В Лувре таких
десятка два бегает... младшие принцы на государственных харчах. Ни
поместий, ни денег, ни власти им не жалуют. Хочешь -- живи при своих
семьях, хочешь вечно при дворцах обивайся, от младенчества до старости.
Все равно -- наследовать трон не могут...
-- Понятно, -- сказал я. -- Потому он и сбег, верно? В Варшаве никому
не нужен, при Доме -- тоже, захотелось приключений, ушел, тем Дом
опозорил, и начали его ловить...
Старик улыбался.
-- Эх, как тебя там... Марсель... Это купеческий сынок с ветром в
голове, или бюргерский ублюдок, из жалости на кухне пристроенный, может
захотеть приключений и в странствия податься. А младшему принцу, тем
более мальчишке, никакой нужды в том нет. Приключений... да подойди он к
Владетелю, попросись -- тот бы ему, с готовностью и любовью, устроил
приключения. Назначил бы сопляка офицером, и отправил в Вест-Индию
краснокожих бить. Или капитаном на мелкий корабль. Или послом в какое
государство... что, улыбаешься? Я видел, как преторианцы честь отдавали
командиру, которого кормилица на руках держала! Я помню как, смеха ради,
Владетель младшую принцессу -- девочку девяти лет от роду, -- назначил
послом в Мероэ!
-- Какой же тут смех? -- не понял я.
-- А когда ее принять должным образом отказались -- вот тут и был
смех, а для преторианцев -- разминка! Чем не повод для войны -- дикари
отказались Дом уважить! Так что... не просто так Маркус убежал. Тем
более -- никто не стал бы шум поднимать, и награду подобную объявлять за
поимку. Оповестили бы тихонько Стражу, что младший принц Дома
путешествует инкогнито, -- ведь и сумасшедших мальчишек, назвавшихся
принцами, надо не сразу пороть, а вначале на опознание со всей
вежливостью отправить.
-- Почему же он убежал?
-- Не знаю, морячок, не знаю. Вроде я Маркуса понимал хорошо --
как-никак десять лет за его здоровьем присматривал. Все боялись, что он
от матери болячек нахватался, но хранила Сестра... Закалялся по методе
тёмника Суворова, окреп... Мальчик как мальчик. Не дурак, скорее умный.
Больше любил по библиотекам рыться, чем с оружием упражняться. Может
потому Владетель к нему и охладел совсем -- был бы нормальный, в отца,
отпрыск, а то книгочей юный...
-- За книги он душу готов отдать, -- согласился я, вспоминая, как
Маркус отверг мое предложение пустить книжку на факел.
-- Ага. Учителям он нравился. Больше, пожалуй, никому. Мне, лично,
так проще было десяток идиотов со сломанными конечностями и колотыми
ранами врачевать, чем за ним одним присматривать. Ухитрялся даже
детскими болезнями по два раза переболеть. Нервы ни к черту -- как у
старика. Эх...
Старик оставил дотлевать сигару в массивной каменной пепельнице.
Задумчиво произнес:
-- А все-таки вру я. Скучаю по нему. Подлости в мальчике не было.
Наоборот, этакая обостренная жажда справедливости. То он учением
Энгельса увлекается, то начинает русский учить -- чтобы сочинения нойона
Кропоткина почитать в подлиннике. Неплохо для ребенка? В храме Сестры со
священниками спорил, в Церкви Искупителя такие вопросы задавал, что
ответы только через пару дней находили. Я, в общем, уже решил, что
младший принц Маркус пойдет по духовной линии. И было бы это лучшим
итогом -- Владетель бы поддержал, лет через двадцать, глядишь, и стал бы
внебрачный сын Владетеля приемным сыном Божьим...
Он потер щеку.
-- Да, любопытно. Кем бы после этого Владетель Богу приходился?
Я хихикнул.
-- Хорошо это, или плохо, но могло такое быть, -- старик посерьезнел.
-- Но теперь уже не будет. Маркус что-то такое сотворил...
-- Что?
-- Не знаю, морячок. Не знаю. Может дружок его, тот каторжник,
Ильмар, сумел бы ответить?
У меня спину приморозило о