Мальчик и тьма
К списку книг
uot;, я взорвался:
- И где же рассвет?
- Нет пока, - признался Котенок. - И я его не чувствую. Солнышко еще
где-то далеко. Подождем немно...
- Хватит, - оборвал я. - Надо что-то делать.
- Есть один вариант, - со вздохом произнес незадачливый волшебник. -
Я же умею летать. Сейчас взлечу и буду лететь, пока не наткнусь на рассвет
или закат.
Прозвучало это так, словно рассвет и закат были толстыми каменными
стенами. Я невольно улыбнулся.
- А дальше?
- Когда подкреплюсь, вернусь к тебе. У Солнечных котят отличное
чувство направления, я тебя обязательно найду. Откроем дверь - и готово.
- Так что же ты раньше этого не предложил? - возмутился я.
- Понимаешь, я ведь уже не солнечный лучик, - признался Котенок. - Я
буду лететь очень быстро, но может понадобиться несколько дней.
Вот тут мне стало страшно по-настоящему.
- Ты представляешь, что говоришь? - прошептал я. - Что со мной потом
дома сделают?
- Другого выхода нет. Ждать - или лететь.
Я отвел взгляд от Котенка. И вдруг понял, почему возмутился этим
предложением. Мне страшно.
Я, наверное, стал бояться темноты. А без Солнечного котенка темнота
станет полной. И... что, если он не прилетит?
- Давай, - выдавил я. - Лети. Только быстро, а то передумаю.
Он понял.
- Анька, не вешай нос. Я буду лететь очень быстро. Если захочешь пить
- ручеек прямо перед тобой, метрах в тридцати. Жди.
И прежде чем я успел сказать, что передумал, что не смогу ждать его в
одиночестве и мраке, Солнечный котенок подпрыгнул и взвился в воздух.
Оранжевый комочек света стремительно поднялся, превращаясь в крошечную
точку на черном небе. И полетел прочь. Действительно очень быстро: я
потерял его из виду за несколько секунд. Только хватит ли ему сил все
время мчаться с такой скоростью?
Минут десять я ревел, уткнувшись в густую, мягкую траву. Как ни
странно, это меня капельку согрело. Поднявшись, я пошел на поиски ручейка,
о котором говорил котенок.
Странное это дело - бродить во тьме. Теряется и расстояние и время.
Лишь камни, изредка попадавшиеся под ноги, доказывали, что я не топчусь на
месте.
Руки я держал перед собой, боясь, что в любой момент оступлюсь, но
вскоре услышал журчание воды, а еще через мгновение трава под ногами
сменилась влажным песком.
Нагнувшись, я жадно пил холодную чистую воду. Потом, отойдя на
несколько шагов - так, чтобы слышать ручеек, - лег навзничь в траву,
высокую, сомкнувшуюся надо мной.
Делать было совершенно нечего. Раньше я и не подозревал, как
выматывает полное безделье. Я лежал, слушая плеск воды и гул ветра где-то
далеко-далеко вверху. Лежал, наверное, очень долго. А потом снова заснул.
Разбудили меня шаги. Я открыл было рот, чтобы окликнуть вернувшегося
Котенка, но вовремя сообразил, что эти шаги другие: тяжелые, человеческие.
Сразу вернулся страх.
Шаги приближались сразу с двух сторон. В нескольких метрах от меня
идущие встретились. И я услышал тягучий голос:
- Там нет никого.
- Там нет никого тоже.
Я понимал говорящих, хотя мне почему-то казалось, что они говорят на
чужом языке. И от этих медленных, тяжелых голосов меня пробила дрожь. Я
замер, боясь шевельнуться.
- Здесь никого. Но дозорный видел свет.
- Дозорный видел Настоящий свет.
- Это невозможно.
- Но дозорный видел.
- Здесь нет света. Здесь нет никого.
- Тот, кто светил, улетел.
- Или ушел по скалам. Здесь низкие скалы.
- Нас обвинят в медлительности.
- Это плохо. Надо сказать, что здесь был Крылатый, убежавший вчера.
- Нас спросят, где его сердце.
- Мы скажем, что он защищался. Мы скажем, что залили долину Черным
огнем.
- Это расточительно. Это плохо.
- Но это лучше медлительности.
- Да. У тебя есть Черный огонь?
- В башне.
- У меня нет Черного огня.