Мальчик и тьма
К списку книг
буркнул Котенок. - Только не все так просто. Тьма
не с одним человеком. И ее так просто не убьешь. Ты должен поделить людей
между Светом и Тьмой. И помочь победить тем, что за Свет.
- Они и так поделены!
- Да? Ты считаешь, что Крылатые - это те, кто за Свет?
Я вспомнил Клуб Старших. И как мне выкалывали глаза...
- А что же тогда? - спросил я. - Кого мне звать на сторону Света?
Торговцев, что ли? Им вообще все по фигу!
- Ты должен делать добро из зла, потому что его больше не из чего
делать, - твердо сказал Котенок. - Это кто-то из людей сказал. И сказал
правильно. Если Крылатые считают, что они на стороне добра, на стороне
Света - заставь их быть добрыми!
- Ни черта себе! Заставить быть добрыми?
- Да! Заставь из говорить о Свете, чтобы они поверили в него! Заставь
их не просто называть себя хорошими и добрыми! Заставь их стать такими!
- Как я могу это сделать? Я же мальчишка, хоть и с Настоящим мечом!
- Хотел бы я посмотреть на мальчишку, который признается, что он
мальчишка, - с какой-то грустной ухмылкой сказал Котенок.
Минуту я молчал, а потом ответил:
- Зря мы отдали Настоящее зеркало. Я хотел бы в него посмотреть.
- Для тебя все зеркала - Настоящие, - сказал Котенок и отвернулся.
Вначале я не понял. А потом встал и подошел к зеркалу у двери.
Зеркало как зеркало. Самое обычное. Пыльно, с облупленными краями,
послушно отражающее мою физиономию. Лицо обыкновенного мальчишки, бледное,
почти как у Крылатых, с растрепанными волосами, тонким шрамом на щеке -
старым-престарым шрамом... Вот только глаза светятся, словно смотришь
сквозь прорези в маске на звездное небо.
Это было так просто - и я так боялся это сделать... Словно прыгая с
башни Крылатых я посмотрел в зеркало Настоящим взглядом. И успел еще
увидеть, как зрачки вспыхнули белыми искрами, прежде чем мое отражение
растаяло. Теперь я видел в зеркале лишь комнату, спящего Лэна и Солнечного
котенка, который тихо сказал:
- Жди, ты не сразу увидишь себя... Жди.
И словно услышав его слова, в зеркале вновь проступило лицо. Мое - и
не мое. Оно было взрослым - тому, кто смотрел на меня со стекла, могло
быть и двадцать, и тридцать лет. Но не это было самым страшным.
Тот - за стеклом - улыбался. Приветливо улыбался, словно наконец-то
дождался встречи и безмерно этому рад. Лицо у него было спокойным и
уверенным. Это он - не я - хотел уйти из дома. Это он - не я - легко и
красиво отомстил Ивону. Это он - не я - сумел пройти Лабиринт, потому что
давно не грустил по маме, не боялся отца и не собирался умирать за друга.
- Почему? - спросил я, но губы моего Настоящего отражения не
шевельнулись. Ему этот вопрос был ни к чему, он знал ответ.
- Потому что ты такой, - грустно сказал Котенок. - Ты совсем-совсем
взрослый, который ненавидит быть ребенком.
- И ты знал, что я такой?
- Да.
Я посмотрел на котенка, а когда вновь повернулся к зеркалу, там опять
был мальчишка.
- Он жестокий, - ни к кому не обращаясь, сказал я.
- Конечно.
- И злой.
- Вовсе нет. Ты жестокий, когда добиваешься своего. Но цели у тебя
добрые, Данька.
Я молча подошел к кровати, разделся, лег под одеяло и лишь после
этого спросил:
- Так часто бывает, Котенок?
Так, как с тобой, редко. Чаще наоборот, когда во взрослом живет
ребенок. И вот это страшно. Тогда можно смело говорить - он милосердный и
злой. Он мягко и нежно добивается зла... А теперь спи, Данька. Давай будем
все решать завтра.
7. МЫ ЗАГОРАЕМ
Меня разбудил Лэн. Потряс за плечо и чуть виноватым голосом сказал:
- Данька, завтракать пора.
И тут же, без всякого перехода, добавил:
- Извини, что я вчера на тебя дулся. Понимаю, тебе не хочется
вспоминать этот Лабиринт...
- Да брось, проехали уже, - успокоил я. - А где наш мудрый и
пушистый