Черновик
К списку книг
маленькая девочка опять выделилась, четко сказала:
— Пока!
Я решил, что эта девочка если и не самая способная к языкам, то явно самая сообразительная. Процессия удалилась в сторону моей башни, а я все еще стоял, с любопытством глядя вслед.
Туристы? С Берега Слоновой Кости? Да уж...
Беженцы? Вот это более вероятно.
Только что это за Россия и Москва, где принимают беженцев из самых задрипанных африканских стран?
Все интереснее и интереснее.
В задумчивости я двинулся дальше. Попадись мне теперь навстречу компания из старых японцев или беременных полинезиек, я бы уже не удивился. Но больше встреч не было. Зато тропинка из натоптанной превратилась в утрамбованную, потом — в вымощенную камнем, а еще метров через сто — в асфальтированную дорожку. Вдоль нее то тут, то там стояли фонари на невысоких столбиках. Грубоватые, чугунные, но с чистыми и целыми стеклами.
Да уж. Это не моя Москва.
А потом я вышел к дороге — ровной, двурядной, бетонной полосе. От парка ее отгораживала невысокая, по пояс, изгородь из металлической сетки, похоже, чтобы зверюшки не попадали под машины. С другой стороны шли рядком бетонные столбики вроде тех, что устраивают на горных дорогах. Для людей в изгороди была калитка на щеколде, за которой пешеходная «зебра» вела через дорогу к маленькой, чистенькой асфальтированной площадке: зеленые деревянные скамеечки, массивные каменные урны, парапет с вертящейся на подставке смотровой трубой. Нормальная обзорная площадка. Я такие видел. Только не в России.
Как завороженный я открыл калитку, вышел, аккуратно закрыл дверцу за собой, перешел через дорогу (машин не было, хотя откуда-то издалека доносился удаляющийся гул).
Сразу за площадкой был обрыв. И — Москва.
Что это за место? Воробьевы горы? Да нет, не похоже... скорее... я сориентировался по шпилю Останкинской башни и четкому силуэту Кремля. Провалиться мне на этом самом месте, сверзиться с холма (а ничего так себе холмик!) в текущую метрах в двадцати внизу речушку — я стою ровно там, где стоял бы, проделав этот путь в нашем мире! То есть в районе станции метро «Алексеевская».
Несуразица!
Ну, что разброса между географическим положением моей башни в двух мирах нет, так это ничего. Видимо, случается.
Страннее другое. Москва здесь местами все-таки похожа на мою Москву. Но при этом рельеф местности кардинально отличается. Скажете, чему удивляться, если кое-где и воздух для дыхания негоден, и луны на небе нет? А вот тому и удивляться! Как мог на совершенно другой местности вырости почти такой же город? Воткнуть в центр Москвы здоровенные холмы — и при этом получить Кремль и Останкинскую башню, такие же и на тех же местах?
Не могло такого быть! С какого перепугу Дмитрий Донской велел бы строить Кремль, главную крепость княжества, под такими холмами, фактически — под горой? Вот тут бы, где я стою, и возвел, на страх всему татаро-монгольскому игу.
Да и Брежнев не с молодых лет в благодушном маразме пребывал. Во всем мире помпезные телевышки ставят на холмах, если уж те случились в столице.
Нет, странно это...
Бросив гадать, я подошел к смотровой трубе. Интересно, это какой тип? Бывают такие, где блокируется движение, пока не бросишь монетку. Смотри себе в одну точку, пока не надоест... А есть и более суровые, там сама подзорная труба перекрывается изнутри заслонкой.
Эта труба оказалась совершенно бесплатной. В ней даже щели для монетки не было предусмотрено. Я приник к окуляру и стал жадно обозревать город.
Кремль. Вроде бы совершенно обычный. Так... что там у нас на башнях... ну-ка, ну-ка... Звезды. Красные, рубиновые. Что ж, начинает вырисовываться рабочая гипотеза... Я поискал государственный флаг — и гипотеза была стерта.
Бело-сине-красный. «БеСиК», как запоминают цвета полос ленивые школьники. Никаких красных полотнищ с серпами и молотами.
Даже жаль! Я уж было решил, что оказался в какой-то коммунистической утопии, выжившей вопреки всей исторической логике