Черновик
К списку книг
май водные процедуры. Я пока твою жратву на кухню перетащу.
Когда я закрывал за собой дверь, то мне послышалось еще что-то вроде: «Дама просит, а ему двое суток без душа невтерпеж...»
Плевать я хотел на его бурчание! Горячая вода, шампунь неизвестного происхождения, хороший напор в душе — я с наслаждением вымылся и оделся. Увы, о чистом белье я вовремя не задумался, но все равно мне было хорошо.
Когда я вышел из ванной на кухню, Котя стоял у окна. На плите кипел алюминиевый чайник. При моем появлении Котя демонстративно посмотрел на часы и вздохнул.
— Котя, как ты представляешь себе поиски человека с белой розой в чужом мире? — спросил я, усаживаясь за стол. Надо сказать, что, несмотря на изрядный бардак у себя дома, в гостях Котей овладела какая-то страсть к порядку. Он действительно перетащил на кухню все продукты и аккуратно разложил по шкафам.
— Я представляю, что не тому человеку выпал уникальный шанс исследовать чужой мир! — горько сказал Котя.
— Котя, сейчас семь вечера, — ответил я. — Еще двадцать минут.
— Так ты пойдешь? — Он сразу ожил. — А еще голову морочил... Кстати, здесь та же самая петрушка! Никаких знаков изготовителя, ни на посуде, ни на плите. Я думаю, все это создано механизмами башни как идеальное отражение конкретных вещей! Своего рода платоновские идеальные вещи!
— Какими механизмами? — спросил я, наливая себе кипятка и бросая в стакан пакетик чая. — Какие идеальные вещи? Этот кривобокий чайник — идеальный чайник?
— Сразу видно, что ты не интересуешься философией. — Котя тоже сделал себе чай. — Между прочим, белая роза — это древний философско-магический символ. Как и башня, кстати! Со времен Вавилонской башни...
— Котя... — Я вздохнул. — Это не символ. Мы в нем сидим. И чай пьем тоже не из символа.
— Весь мир состоит из символов, а наша жизнь — тем более! — горячо воскликнул Котя. — Любовь мужчины к женщине тоже глубоко символична. Я думаю, когда эта дама оставила нам записку...
— Котя! — воскликнул я, прозревая. — Дама?
У Коти забегали глаза, но он твердо повторил:
— Дама!
Я первый раз присутствовал в момент влюбления моего друга. Вот оно как бывает! Мимолетный взгляд, восхищение фигуркой — и Котя готов. Он ведь и лица ее толком рассмотреть не успел!
Нет, симпатичная девушка, слов нет. Но...
— Кирилл, если ты согласен, я пойду с тобой, — твердо сказал Котя.
— Замерзнешь. Там снег валит, а у тебя ботиночки на тонкой подошве и куртка на рыбьем меху.
— Она с виду тонкая, а на самом деле очень теплая!
Я пожал плечами.
— Да пожалуйста! Что я тебе, мать родная, шарфик на шее повязывать? Ты уже большой мальчик, воспаление легких сам вылечишь.
— Я пойду с тобой, — упрямо повторил Котя.
В тупичке было темно. По-зимнему, когда небо не разглядишь, но рождающийся в нем белый снег координатной сеткой чертит воздух, а от самой земли будто идет слабое белое свечение. Едва-едва угадывались заснеженные стены и темный контур башни. На ней снег почему-то не налипал.
— Один маленький шаг открывает целый огромный мир, — внезапно сказал Котя.
— А? — Я вздрогнул. — Ты чего?
— Ну... мы же впервые вышли в иной мир. Надо что-то сказать. — Под моим взглядом Котя даже в темноте начал мяться. — Что-то умное.
— Впервые? Тут люди так и шастают! Туда-сюда! И мы уже выходили час назад, башню осматривали.
— Тот раз не считается... Пошли?
Я решил, что бороться с романтическим порывом Коти бесполезно, и двинулся прочь от башни. Туда, откуда приезжал почтальон и куда, вероятно, отправилось ландо с незнакомой дамой и ее спутником. Снега за прошедший час насыпало изрядно, но следы от повозки все-таки оставались, и мы старались держаться их.
— Неправильно все, — вздыхал за спиной Котя. — Надо было приборы захватить. Термометр, барометр... Какова разница температур между нашим миром и этим? Почему не возникает перепадов давления? Снег бы хорошо взять на анализ... Проверить, работает ли здесь рад