Чистовик
К списку книг
овесников. Да, нам с ними комфортнее всего, мы
слушаем одну музыку, читаем одни книги, работаем (хотя бы поначалу) на одинаковых должностях – в
словосочетаниях «молодой инженер», «молодой врач» или «молодой сисадмин» существенно будет
все-таки прилагательное. Но вот каких-то великих дел мы от них не ждем. Нам проще смириться с
мудростью стариков, опытом зрелых людей или даже гениальностью ребенка. Но наш ровесник – ну
как он может совершить что-то значительное, как может пользоваться уважением и любовью
больше, чем мы? Это же Колька, Петька, Сережка. Мы с ним в детском саду дрались, в школе
хулиганили, в студенчестве оттягивались. Я же его знаю как облупленного, он обалдуй обалдуем,
хороший парень, но звезд с неба не хвата… Что? Хватает? Вот прямо так? Его научные статьи во
всем мире публикуются, его в Гарвард зовут лекции читать? Да не может быть… меня преподаватели
всегда ему в пример ставили…
Наверное, все дело именно в этом. Когда видишь своего ровесника, который пользуется всеобщим
уважением, возникает… ну, даже не зависть. Что-то вроде растерянности и сомнения. И невольно
думаешь, а мог бы ты сам оказаться на его месте?
Усадьба господина Дитриша, а точнее – рода Дитришей, производила впечатление настоящего
семейного гнезда – старого, но крепкого, обжитого до последнего чуланчика, настолько
сроднившегося с окружающей местностью, что оно выглядело естественнее гор, лесов и
виноградников. Может быть, за это надо было благодарить архитектора, а может быть – время.
Время на самом деле лучший архитектор. Оно даже унылый доходный дом способно превратить в
жемчужину городского ансамбля. В свое время парижане демонстрации устраивали против
Эйфелевой башни, а сейчас без нее Парижа считай что и нет…
Мне предложили войти в дом, сообщив, что Дитриш вот-вот вернется с конной прогулки, или
подождать в беседке перед усадьбой. Я скромно выбрал беседку, что, впрочем, не помешало слуге
принести мне зеленый чай и тоненькие сигары. Обнадеживающее гостеприимство. Я сидел в увитой
зеленью беседке, смотрел на мирный пейзаж вокруг, но взгляд то и дело скользил к башне. Она
была теперь совсем близко. Я мог ее рассмотреть во всех деталях и пришел к мысли, что первая
аналогия – со скрученным веером – была очень удачной. Представьте себе, что из единого
фундамента выстроили из стекла и стали десятка три тонких и высоченных небоскребов, каким-то
чудом удерживающихся в наклонном положении. Потом слегка сдвиньте небоскребы так, чтобы они
наползали друг на друга. И получившийся полусложенный веер закрутите вокруг оси спиралью.
Представили?
Теперь добавим размеры. Высотой «пластины веера» должны быть метров триста. Шириной –
метров двадцать. Толщиной – метров пять, может, немногим больше.
И вот вся эта футуристическая, абсолютно нелепая в горах конструкция нависала над старинной
каменной усадьбой. Наверняка временами тень от нее накрывала и усадьбу, и двор вокруг нее.
Но этого никто не замечал.
Я успел до половины скурить сигару, оказавшуюся куда вкуснее папирос Андре, когда на дороге,
вьющейся среди виноградников, показался конный. Каким-то образом молодой землевладелец уже
узнал о моем появлении – он бросил слуге поводья возле самой беседки и пошел прямо ко мне.
Белый костюм для верховой езды, высокие белые сапоги из мягкой кожи – он выглядел именно так,
как в моем представлении и должен был выглядеть богатый и уважаемый землевладелец,
отправившийся осматривать свои владения.
Я поднялся навстречу.
Дитриш был моим ровесником и немного походил на меня. Вот только был явно физически крепче,
рыхлость городского жителя его не коснулась (ну да, попробуй всю жизнь ходить пешком и скакать на
лошади на свежем воздухе – много у тебя останется лишнего жирка или бледной пухлости
физиономии?). В довершение всего хоть мы и были чем-то похож