Чистовик
К списку книг
аким-то очень противным русским, иначе с чего бы такая непрерывная ирония и противопоставление?
Зубровка и впрямь была вкусной – мы молча выпили по рюмке. И борщ великолепный.
- Я утром в Харькове борщом завтракал, - сказал я, стараясь завязать непринужденный разговор. – Сегодня в Польше ужинаю. У меня день борща.
- На Украине вообще не умеют готовить борщ, - фыркнула Марта. – У нас научились, только все равно – наш борщ лучше.
Несмотря на то, что Украина и Россия давно уже не были единой страной, я почувствовал легкую обиду и покривил душой:
- Не знаю, не знаю. Украинский мне больше понравился!
- Это в тебе говорят русские колониальные комплексы, - сказала Марта уверенно. – Все непредвзятые люди знают, что в Польше борщ лучше. Ты селедку попробуй! Вкусная?
- Вкусная, - жуя знакомую с детства селедку, сказал я.
- У нас тут ловят, - Марта ткнула рукой в темноту, будто мимо окна плыл сейнер.
- Элблаг на море?
- На Балтийском. А ты не знал?
- Ты знаешь, где расположен Урюпинск? – ответил я.
- Знаю. Город в Волгоградской области…
- А без способностей функционала?
Наконец-то у Марты кончился запас национальной гордости – и проснулось любопытство.
- Ты все забыл? Все способности потерял?
Я кивнул.
- А как же ты убил акушерку?
- Да так… - невнятно ответил я. – Не хочу об этом…
- Странный ты, - Марта закурила, протянула сигареты и мне. – Никогда таких не встречала…
- А ты знаешь многих функционалов?
Она молчала, затягиваясь сигаретой. Неохотно сказала:
- У нас тут… трое живут. Я, Дзешук и Казимеж. Дзешук – повар. Не здесь, у него на окраине ресторан. Казимеж – портной. Еще двое могут сюда дойти с хуторов. Квиташ – он почтальон. Кшиштоф – полицейский. Янус и Земля-шестнадцать – необитаемы. В Антике живет Саул. Он функционал-стеклодув. Раб. Он хороший… - секундная заминка подсказала мне, что Марту и Саула связывает больше, чем знакомство. – Но очень занятой.
- Немного, - подытожил я.
Только сейчас мне стало понятно, как тяжко на самом деле давит «поводок», приковывающий функционалов к их функции. Это у меня были тепличные условия – вокруг вся огромная Москва, да еще и Кимгим, да еще и Заповедник – и современный мегаполис, и уютный, будто из книжек Жюля Верна и Диккенса явившийся город, и теплое ласковое море. А вот разбросанные по маленьким городам и селам функционалы были, на самом-то деле, глубоко несчастными людьми.
И Василиса в своей кузне.
И Марта в своей башне.
- Еще есть акушер, - вдруг добавила Марта. – Тот, кто делает функционалов. У нас это мужчина.
- Тоже поблизости живет?
Марта удивленно посмотрела на меня:
- Нет. Не знаю. Какая разница, у акушеров поводка нет! На всю Польшу он один.
Мы выпили еще по рюмке.
- Тебе сколько лет? – спросил я. – Извини за такой вопрос, но…
- А сколько дашь?
- Двадцать.
- Двадцать и есть.
- И ты уже девять лет как функционал?
- Да.
Я даже не нашелся, что сказать. Я почему-то был уверен, что функционалами становятся только взрослые. А что чувствовала эта девочка, которую внезапно перестали узнавать родители, соседи, учителя? Как она росла – в своем родном городке, где знала каждую улочку, каждую лавочку? Что испытывала, сталкиваясь с матерью и отцом?
- Вот поэтому я тебя не выдам, - сказала Марта. – Пусть даже ты убийца. Тебя ведь тоже не спросили, хочешь ты стать функционалом или нет?
- Нет, - я кивнул. – Спасибо. Я тебя долго напрягать не буду. Если можно, то переночую у тебя – и уйду.
- Можно, - глядя мне в глаза, сказала Марта. – Переночуй.
Но в следующую секунду взгляд ее изменился. Она тронула меня за плечо, разворачивая к окну.
- Гляди… Человек на площади!
Между нами и домиком Марты стоял на площади человек. Стоял в какой-то задумчивости, будто выбирал, куда пойти – к таможне, или к ресторану.
- Это Кшиштоф Пшебижинский, - сказала Марта.
- Полицейшкий? – уточнил я,