Чистовик
К списку книг
мы курили, сидя друг напротив друга. Потом я сказал:
- Пойду, пожалуй. Передай начальству, что я конфликтовать не собираюсь, но и сдаваться не намерен.
- Передам, - согласился Кшиштоф. Как-то уж неожиданно легко.
- Мешает поводок, верно? – спросил я.
- Мешает, - Кшиштоф встал. – Поэтому я всегда делаю вид, что поводок натянулся загодя. Когда в запасе есть еще метров сто.
Я тоже вскочил. Напрягся. Успею? Успею… наверное.
- Ну поймай… если сможешь.
- А еще хорошо, - продолжал Кшиштоф, тихонько посмеиваясь, - когда зоны у полицейских перекрываются. Хотя бы чуть-чуть. Тогда можно сойтись, к примеру, втроем – и схватить любого самоуверенного придурка.
Они окружили меня с трех сторон. Дорогу к Элблагу перекрывал Кшиштоф, дорогу по которой я шел – женщина средних лет, с лицом суровым, будто у кондуктора в автобусе, со стороны полей легким, грациозным бегом приближался молодой худощавый парень.
Впрочем, было понятно, что молодость и субтильность сложения не помешают ему раскатать меня в коврик, вытрясти о колено и положить под дверь.
И даже если бы добрая девушка Марта решила мне помочь, как это делают все симпатичные девушки во всех голливудских боевиках, после того, как героя окончательно припирают к стенке, нас бы вместе отшлепали и поставили в угол.
Трое полицейских – это не шутки.
Я рванулся в поля, рассчитывая, что сумею проскочить между женщиной и парнем – ну а Кшиштофу, все-таки, помешает поводок. Я не учел одного – отсутствие огнестрельного оружия, чуть ли ни принципиальное им пренебрежение, вовсе не означало, что полицейский опасен лишь вблизи.
Кшиштоф взмахнул рукой – и камешек, тот самый, что я сдуру положил в пачку с сигаретами, ударил меня под колено. Нога мгновенно подломилась и я упал. Стопа и голень онемели и покалывали, будто их засунули в ледяное крошево.
- Я же говорил – никуда не денешься! – укоризненно крикнул Кшиштоф. – Ну и зачем было заставлять себя калечить? Думаешь, мы злодеи какие-то? Думаешь, нам это приятно?
Они неторопливо сошлись надо мной, корчащимся даже не от боли – нога не болела, а просто не чувствовалась, - от бессилия и обиды. Три любопытных физиономии темными пятнами нависли надо мной. Вздумалось же мне перекурить! Спасусь – брошу! Вот честное слово, брошу!
Парень несильно пнул меня в бок. И за это заслужил от Кшиштофа подзатыльник:
- Ты что делаешь? Твое поведение недостойно культурного человека!
- Проверяю, не притворяется ли, - с обидой ответил парень.
- У меня не притворится, - с гордостью сказал Кшиштоф. – Я, если не в курсе, с двадцати метров стальным шариком дверцу автомобиля пробиваю! Насквозь!
Он протянул мне руку:
- Вставай.
Вам когда-нибудь доводилось валяться под ногами трех недружелюбно настроенных граждан? Пусть даже и не стремящихся немедленно переломать вам ребра?
Возможно, что и случалось, дело-то житейское. Тогда вы помните, что удовольствия в этом мало. А если не случалось – что ж, поверьте на слово. И не рвитесь проверить.
- Вставай, - повторил Кшиштоф. – Мы к тебе по-хорошему, сам видишь…
Конечно, я бы встал. Ну куда бы я делся?
В конце концов, получил бы пару пинков от молодого паренька – и встал.
Только в это мгновение на фоне темного неба мелькнула длинная светлая жердь – и приложила пана Кшиштофа по затылку. Я впервые в жизни убедился, что «глаза вылезли из орбит» - это не фигура речи. Пан Кшиштоф выпучил глаза и тяжело рухнул оземь. А доска пошла на второй круг, смачно врезалась в физиономию молодого парня, с хрустом сломалась, после чего обломок стукнул по темени женщину-полицейскую.
Я с трудом сел – в окружении трех неподвижных тел. Учитывая живучесть функционалов вообще, а уж полицейских особенно, удары приходилось счесть мастерскими.
- Зараза, - мрачно сказал я, глядя на человека, держащего в руках остатки жерди. – Ну ты и зараза!
- Я тебя спас – и я же еще зараза? – возмутился Котя, поправляя очки. – Нет, вы посмотр