Чистовик
К списку книг
не селят. А ворон… ворон птица умная, хитрая, с чувством юмора, с
чувством меры, с пониманием своей ответств енности перед стаей. Достойная птица! И крик у нее
пронзительный, хорошо слышимый.
Сложив п исьмо, он с прятал его куда -то под прилавок . Посмотрел на ме ня совсем другим ,
серьезным взглядом.
– Как тебя зовут, гость нежданный?
– Кирилл.
– Очень приятно. А меня – Андрей. Близкие друзья из Москвы зовут Андрюшей, но, если говорить
откровенно, в нашем мире это не принято. Так… один болтун почему-то всех таможенников кличет
ласковыми именами.
Я покрас нел. «Николенька», «Андрюша» – все понятно. Котя и сам предпочитал называться
уменьшительно-ласкательным прозвищем, и окружающих так звал без разбора.
– Очень приятно, Андрей.
Мы снова пожали друг другу руки.
– У нас нет кукушек, – снова повторил Андрей . – Нет страусов . Нет некоторых видов рыб ,
насекомых и млекопитающих. Зато есть гигантские спруты в морях, динозавры в Африке…
– Динозавры? – в полном восторге воскликнул я.
– Ну да. Два десятка видов, кажется. В основном мелкие, из больших только тираннозавр. Но он в
Красной Книге, их осталось-то около полусотни… – Андрей помолчал и удивленно д обавил: – Нет,
ну почему демосов это всегда удивляет?
– Кого?
– Людей из твоего мира, сын наивности! Того, где Москва. Наш мир вы называете Вероз, а мы ваш
– Демос.
– Почему?
– У вас везде демократия – ну, такой древний общественный строй.
– Он не древний! – возмутился я. – Вот у вас феодализм, так?
– Угу, – подтвердил Андрей . – Более прогрессивный строй . Демократия у нас существовала в
древности.
– И у нас тоже, в Афинах, – блеснул я эрудицией. – В Древней Греции.
– Я знаю вашу историю , – кивнул ча совщик. – Ну так вот! Демократия – это древняя форма
политического правления , неразрывно связанная с рабовладением и уравнивающая в правах
мудреца и идиота, бездельника и мастера, опытного старца и сопливого юнца. Ну и что хорошего в
такой уравниловке?
– А у вас?
– А у нас прогрессивная референдумная система. Каждый гражданин, в зависимости от суммы
денег на его счете в городском банке, обладает тем или иным коэффициентом значимости,
который и определяет вес его голоса на референдумах по важнейшим вопросам.
– И что честного в такой системе? – возмутился я. – Кто богаче, тот и…
– Э нет! – Андрей погрозил мне пальцем. – Вот смотри. Деньги должны лежать в городском банке.
Таким образом они работают на благо города, общества. Если ты крутишь их в своем личном деле
или держишь в кубышке, то ты не заботишься об окружающих, и твой коэффициент значимости
низкий. Это раз . Референдумы проходят ранним утром каждую субботу. Если ты пришел,
пожертвовал сном – то, опять же, это показатель твоей ответственности, твоего личного интереса к
решаемому вопросу. Это два. Если ты не умеешь зарабатывать, то ты либо еще молод и не имеешь
жизненного опыта, либо выбрал неправильную специальность, и тогда ты глуп либо транжира и мот
– опять же, с чего доверять тебе решение важных вопросов?
Я махнул рукой.
– Хорошо, верю. Это очень прогрессивно и круто. Один банкир все свои деньги кладет на счет – и
решает за всех.
– Как это? Коэффициент, понимаешь? Один человек – один голос. И вот эта единица умножается
либо на нуль – если денег в банке нет вообще, либо на цифру, по экспоненте стремящуюся от нуля к
единице. Но выше единицы не прыгнешь . Голоса двух о бычных средних торговцев перевесят голос
самого богатого банкира.
– Все равно это мне не нравится, – возразил я. – Покупать право голоса за деньги…
– Ой, брат простодушия! А у вас голоса не покупают? – Андрей засмеялся. – Хорошо еще, когда
деньгами платят. Обычно-то в ходу обещания…