Чистовик
К списку книг
> Я замотал головой.
– Стоп. Я не спорю. Если честно, то мне все равно – демократия, феодализм…
– Вот потому, что вам все равно, у вас жизнь никак и не наладится, – наставительно сказал
Андрей.
Хотелось возразить. Но как-то у меня язык не поворачивался отстаивать преимущества нашего
мира. Демос… выдумали же.
– А что за строй в Тверди?
– О, отец любознательности! – Часовщик улыбнулся. Похоже, политические разглагольствования
были у него любимым занятием . Жил бы у нас, стал бы политиком или журналистом. – Там
теократия. Но не просто теократия, а схоластическая теократия дарвинистского толка.
– Это как? – То ли остат ки таможенных знаний, то ли прочитанные когда-то книжки позволили
мне понять… в целом. – Как-то оно все не очень совместимо.
– Еще бы! – Андрей хихикнул. – Власть там религиозная, все на свете выводит из Библии. Но – в
свое время появился в Тверди такой человек, Чарльз Дарвин. У вас он тоже знаменит, верно?
– Верно. А у вас?
– Погиб при путешествии на корабле. Вероятно – атака гигантского спрута. Ничем прославиться не
успел.
Я мрачно кивнул.
– Так вот , – как ни в чем не бывало продолжил Андрей. – Дарвин создал теорию , которая
рассматривала эволюцию растений и животных как проявление Божьей воли. Позже, вместе с
монахом Менделем, с которым Дарвина связывала нежная и преданная дружба, они заложили
основы практической генетики, научились видоизменять божьих тварей к вящей славе и радости
Творца.
Говорил он серьезно, но вот в уголке губ пряталась улыбка.
– К вящей славе и радости? – уточнил я.
– Так было решен о Святым Конклавом после тридцатилетнего обсуждения вопроса. Созданный
по образу и подобию Божьему человек хоть и тварь дрожащая , но, однако , может служить
инструментом в руках Господа. Биология и генетика в Тверди развивались семимильными шагами.
Труды святого Дарвина и святого Менделя продолжил великий русский подвижник, тоже после
смерти причисленный к святым…
– Мичурин, – мрачно сказал я.
– Правильно! – Андрей захохотал. – Иван Мичурин.
– Как погиб? – спросил я. – Полез на яблоню за арбузом, тут-то его вишней и придавило?
– Какой ужас! – Андрей не понял юмора . – Нет, сын красноречия! Мичурин погиб во время
эксперимента в месте с персоналом своей лаборатории, виварием и опытной делянкой .
Эксперименты с геномом – они, знаешь ли, опасны…
Я не знал. Но верил на слово.
Подождав несколько мгновений, Андрей вздохнул. Видимо, он был бы не прочь еще поговорить –
о демократии, религии, геноме и святом Дарвине.
– У меня очень удачный выход на Твердь. Большая часть выходов закрыта их властями,
некоторые расположены в глухих местах. А мой, так уж сложилось, используется для контактов.
Дело в том, что он выходит прямо во двор Конклава в Ватикане.
– Конклава?
Андрей вздохнул.
– Ты в курсе, что там христианство, внук просвещенности? Так вот христианство это не такое, как у
вас или у нас . Никакого Папы Римского, да к тому же непогрешимого , у них нет. Есть Конклав
Кардиналов – шесть кардиналов… Пойдем, друг мой!
Вслед за ним я прошел за прилавок, Андрей открыл узенькую дверку в стене и бочком туда
протиснулся.
Вот это уже больше походило на жилище функционала, причем старого, обжившегося и
обустроившегося. Большая зала с витражными, как в соборе, окнами на все четыре стороны. Сразу
в два противоположных друг другу окна било солнце. Точнее – солнца двух миров Веера…
– Ага, – сказал Андрей, заметив мой взгляд. – Там – Твердь. А там – Янус.
– Бывал, – кивнул я. – Знаешь таких таможенниц – Василису и Марту?
– Из вашего мира?
– Да. Их двери выходят на Янус… я прошел от Василисы к Марте.
– В какое время года?
– Недавн