Чистовик
К списку книг
я смотрел на этот апокалиптический
воздушный бой, а воздух уже пронзали крики раздираемых когтями людей и вспыхнувших от
реактивного выхлопа горгулий. Кто они были, эти несчастные птицы, превращенные в неподвижных
стражей Ватикана? Орлы, летучие мыши, воскрешенные птеродактили?
Тяжело ухнуло. В воздух за стеной поднялся столб пыли и дыма. Земля задрожала под ногами, в
домах зазвенели стекла. Я подумал было, что арканцы подтащили через портал артиллерию, но
Рудольф вымолвил:
– Наконец-то!
– Что это? – спросил я.
– Мы не можем уничтожить башню таможенника, – сказал кардинал. – Но сейчас она находится на
глубине ста метров, в штольне, и с верхом залита серной и азотной кислотами. Господи… помилуй
слуг твоих, отдавших жизнь за тебя…
– Не стой столбом! – Элиса толкнула меня. – Ходу!
Они явно собирались идти дальше, к стенам Ватикана. К святому городу, построенному над
каменоломней, ставшей капканом для арканцев – и общей могилой для десантников, гвардейцев,
собак, горгулий…
Если ты не можешь заделать нору – затопи ее.
Нет, я не мог осуждать властителей здешнего мира. Их выбор – как бороться с врагом. Тем более
что это мое появление обострило противостояние.
Но я невольно вспоминал уютную часовую лавочку таможенника Андрея, его часы, где вместо
несуществующих кукушек жили деревянные вороны, его самого – наигранно-велеречивого, одетого в
восточный халат.
Атомный взрыв уничтожает портал.
А кислота, в которую обрушилась башня?
Очень хотелось верить, что в других мирах она устоит. И лишившийся своего нежеланного выхода во
взбунтовавшийся против функционалов мир таможенник заживет спокойной жизнью, мастеря часы и
споря с «муслимами» о том, чья вера лучше…
Мы бежали по улице. Мешала конная охрана, которая пыталась прикрывать нас со всех сторон. От
мельтешения красок рябило в глазах, и я невольно подумал, что пестрые мундиры имеют помимо
декоративного еще один смысл – отвлекать нападающих на гвардейцев…
Кардинал уже тяжело дышал. Ему мешал и возраст, и пышное облачение.
Может быть, стоило ехать в карете?
А может, и смысла нет бежать – десант ликвидирован, атака захлебнулась, врагов больше нет?
И тут я увидел такое, перед чем померкли и арканцы на реактивных ранцах, и ожившие горгульи, и
разверзшийся под таможней ад.
Я увидел, как вырастает новый портал.
Дома здесь шли вплотную друг к другу: невысокие, в три-четыре этажа, с распахнутыми наружу
створчатыми окнами, нависающими над улицей маленькими кружевными балкончиками, узкими
щелями переулков и ведущими во дворы арками. Все это было так тесно сжато, так сцементировано
пылью веков, что какой-то один дом даже невозможно было выхватить взглядом.
Но теперь улица перед нами шевелилась. Будто раздвигая молочные зубы, вылезал из челюсти
коренной – так и между двумя старыми зданиями ворочалось, раздвигая стены и осыпая штукатурку,
новое строение. Назвать его башней я бы не рискнул, домом – тем более. Просто стена, грубо
оштукатуренная, с проглядывающими кирпичами. Но стена становилась все шире, раздвигая
соседние дома, в ней наметились окна – на втором и третьем этаже, а на первом – дверь. Пока еще
совсем узкая, сантиметров двадцать, будто сжатое с боков изображение на экране неправильно
настроенного телевизора. Узенькая-узенькая дверца, разве что для девочки Алисы из сказки
Кэрролла, да и то – очень оголодавшей Алисы, давно не евшей волшебных грибочков и не пившей из
волшебных пузырьков…
– Таможня! – закричал я, протягивая руку.
Гвардейцы пришпорили коней и поскакали к рождающемуся порталу. Они тоже увидели!
Стена вспучилась, пароксизмом усилий раздвигая дома. С негодующим скрипом лопнули
балконные перила на соседнем здании, и закачалось, доставая до мостовой, чистое белье на
оборванной веревке. Из балконной двери высунулась толстая же