Сумеречный дозор - 3
К списку книг
ять, как Гесер обманул Инквизицию.
Потому что если он поклялся Светом — и соврал...
Тогда за что я сражаюсь?
— Будь оно все... — начал я и осекся. Не проклинать — этому учат в первые же дни после инициации. А вот — почти сорвался...
Будь оно все. Просто будь.
И тут в дверь позвонили — будто угадали, что мне сейчас не к чему оставаться одному.
— Да! — крикнул я через всю комнату, вспомнив, что дверь не запирал.
Дверь приоткрылась, просунулась голова Ласа. Мой сосед огляделся, спросил:
— Ничего, не помешал?
— Нормально, входи.
Лас вдвинулся в комнату, огляделся. Сказал:
— Не, у тебя ничего так... только унитаз надо поставить... Можно еще разок помыться? Сейчас, или вечером... мне понравилось.
Я сунул руку в карман, нащупал связку ключей. Представил себе, как ключи разбухают, расщепляются...
И бросил Ласу свеженький комплект.
— Лови!
— Зачем? — разглядывая ключи заинтересовался Лас.
— Мне надо будет уехать. Пользуйся пока.
— Ну вот, только нормальный человек поселился... — огорчился Лас. — Обидно. Скоро уезжаешь?
— Сейчас, — сказал я. Мне вдруг стало ясно, как я хочу увидеть Светку и Надю. — Может, еще вернусь.
— А может и нет?
Я кивнул.
— Обидно, — повторил Лас, приближаясь. — Я тут у тебя минидисковик видел... держи.
Я взял маленький диск.
— “Боевые протезы” — объяснил Лас. — Мой альбом. Только при женщинах и детях не включай!
— Не стану, — я повертел диск в руках. — Спасибо.
— У тебя проблемы какие-то? — спросил Лас. — Извини, если не в свои дела лезу, но вид какой-то больно унылый...
— Да нет, ничего, — встряхнулся я. — По дочке соскучился. Поеду сейчас... жена с ней на даче, а у меня тут работа...
— Святое дело, — одобрил Лас. — Нельзя ребенка обделять вниманием. Хотя если мать с ней — это главное.
Я посмотрел на Ласа.
— Мать, все-таки, главное для ребенка, — с видом Выготского, Пиаже или иного мэтра детской психологии, сказал Лас. — Биологически так обусловлено. Мы, самцы, все-таки в первую очередь заботимся о самке. А самки — о детеныше.
В квартиру Тимура Борисовича меня впустили без споров. Охранники выглядели вполне нормально и вряд ли имели хоть малейшее представление о недавних событиях.
Гесер со своим вновь обретенным сыном пили чай в кабинете. Большом, хотелось даже сказать “обстоятельном” кабинете, с массивным письменным столом, с кучей всяких забавных безделушек на полках старинных шкафов. Удивительно, как сходятся их вкусы. Кабинет Тимура Борисовича удивительно походил на рабочее место его отца.
— Проходи, молодой человек, — улыбнулся мне Тимур Борисович. — Видишь, все устроилось.
Он покосился на Гесера, добавил:
— Молодой еще, горячий...
— Это точно, — кивнул Гесер. — Что случилось, Антон?
— Надо поговорить, — сказал я. — Наедине.
Гесер вздохнул, посмотрел на сына. Тот встал:
— Схожу-ка я к своим оболтусам. Нечего им штаны тут просиживать, найдутся дела.
Тимур Борисович вышел, мы остались наедине с Гесером.
— Ну, что случилось, Городецкий? — устало спросил Гесер.
— Мы можем говорить свободно?
— Да.
— Вы не хотели, чтобы ваш сын стал Темным Иным, — сказал я. — Верно?
— А ты бы хотел видеть свою Надюшку Темной Волшебницей? — вопросом ответил Гесер.
— Но Тимур неизбежно стал бы Темным, — продолжал я. — Вам нужно было получить право на его реморализацию. Для этого Темные, а еще лучше — Инквизиция, должны были запаниковать и совершить какие-то неправомерные действия в отношении вашего сына...
— Что и произошло, — сказал Гесер. — Так, Городецкий. Ты хочешь меня в чем-то обвинить?
— Нет, я хочу понять.
— Ты же видел, я клялся Светом. Я не встречался ранее с Тимуром. Я ничего ему не обещал, не посылал писем. И никого не привлекал для этих целей.
Нет, Гесер не оправдывался. И не пытался заморочить меня. Он будто условия задачи излагал — с удовольствием ожидая, какой же ответ даст у