Не время для драконов (Сергей Лукьяненко и Ник Перумов)
К списку книг
Улыбочка была неумелая, но вроде бы дружелюбная.
- А нет ничего, господин хороший! - объявил он. - Такие, значит, дела... кончилось...
- Что - кончилось?
- Да вот все, что было, все и кончилось, - очень вразумительно объяснил толстяк. Вошел, задевая плечами стену. Со вздохом обвел взглядом помещение:
- Славненько тут было...
- Где котел-то? - грубо спросил Виктор.
Толстяк вновь осклабился.
- Котел? Докипел! Вашими стараниями, все вашими стараниями... и как угодно будет вашей милости...
Он раскланялся в издевательском, шутовском поклоне. Вид этой паясничающей туши с повадками старого пропойцы вызывал какое-то брезгливое отвращение.
- Для меня, значит, старался... - безразлично бросил Виктор. Снял с ближайшей полки странный предмет - кусок мятой жести. Угадывались в куске какие-то выступающие плоскости, нечто, бывшее прежде тонкостенной трубой, стеклянное крошево... - А что это в ход не пустили? А?
Неожиданно напыщенный тон ревизора оказал неожиданный эффект. Толстяк суетливо подбежал, запанибратски обнял Виктора за плечи, вгляделся...
- Это? А, это...
Он пренебрежительно сморщился.
- Сколько ж можно, сам подумай! И так десятка два кинули, и тех... он покрутил своим верхним окороком над головой, - и этих... - раскинув руки, толстяк сделал пару шагов. - Нет, ты рассуди! Их кидаешь, кидаешь... а они все падают...
Только тут, в приступе какого-то резкого откровения, Виктор сообразил, что держит в руках.
Самолет. Крошечную модель самолета - кажется, "Боинга" или еще чего из зарубежных. Смятые крылья, разорванный корпус, клочки ткани - кресла? - крошево иллюминаторов.
Или... это не модель?
Виктор зачарованно провел пальцем по обшивке лайнера. Поморщился от резкой боли, оцарапавшись о развороченный металл.
- Тут и народца-то не было почти, - пренебрежительно бросил толстяк.
Вынул из онемевших рук Виктора модельку, швырнул в угол. - Плюнь! Что надо - все в дело пошло! Не сомневайся - тебе хватит!
И он захохотал, будто выдав редкого остроумия шутку. Но Виктор не обращал на него внимания - шарил глазами по стенам, по почти пустым полкам, отчаянно пытаясь понять.
Вот еще одна "модель". Зеленовато-бурая консервная банка, из которой торчат блестящие лезвия - вертолетные винты. А вот... ну, можно назвать крошечные обгорелые вагончики - детской железной дорогой, только не стоит, ох не стоит, детям играть в такие игрушки. Ну и комья тинистой глины, чуть подсохшие, но будто недавно из моря. То гребной винт торчит из грязи, то краешек мачты с обрывком паруса, то острый нос с остатками надписи на английском:"... ent".
Да что же это!
- Это... это ты их? - спросил Виктор. Очень спокойно. И в полной уверенности - если услышит "да", то придется убивать. Пусть только во сне.
- Что?! - взревел толстяк в неподдельной ярости. - Я? Ты за кого меня держишь, умник? Разве ж мы звери какие?
Виктор отступил к стене, одинаково испуганный напором и смущенный собственной оплошностью.
- Зачем... нам-то зачем? Если ж они сами... бултых... трах... - Коротышка почесал брюхо и неожиданно спокойно, миролюбиво, сказал:
- Конечно, можно было бы. Только как? Кто мы такие? Разве нам дозволено...
Он развернулся и с тяжким вздохом двинулся к выходу. На пороге остановился и добавил с иронией:
- А ты заходь еще, заходь. Вот как время выберешь... Здесь-то делать больше нечего, ты в лесок сходи...
Исчезнув из виду, он подал голос еще раз:
- Остерегись-ка, гость незваный!
Замешательство прошло. Виктор метнулся к выходу, и едва успел переступить порог, как затрещала крыша. Посыпались какие-то деревянные плашки, рухнула за спиной тяжелая балка. И сразу же вспыхнуло пламя.
Сидя на корточках, упираясь руками, Виктор смотрел, как охватывают строение стремительные языки огня. Жаркие, почти прозрачные, с одинаковым успехом пожирающие и дерево, и камень, и железо. Рухнула труба - будто