Императоры иллюзий
К списку книг
нным оружием в руках.
Осталось четыреста тысяч. Женщины и дети.
Томми передернул голыми плечами.
- Эта сука... прославленный подручный самого Лемака... полковник
Штаф... - голос Дача неожиданно дрогнул. - Он согнал гражданских в
концлагеря... импровизированные. Стадион, полный женщин с малышами,
пустырь, обнесенный колючкой под током и полный детей... Они шли как овцы.
Ожидали сортировки и ссылки. Он собрал их вместе, Томми! Понимаешь? Было
бы легче по домам... поодиночке. Но часть бы ушла, сообразила. Заселен был
лишь один материк, голимая степь, не спрячешься... но часть бы ушла.
- Выпей, - тихо сказал юноша.
- Мы тянули три дня. Ждали военных кораблей... террор-группы с их
газами и вирусами, просто бомбардировщики. Потом Штаф собрал офицеров... у
меня было временное лейтенантское звание. И сказал, что придется работать
самим.
- Выпей, Дач.
Кей глотнул.
- Многие отказались. Очень многие. Наотрез. Их посадили в транспорты,
и отправили обратно. Все долетели. Потом им дали ордена... этот сраный
"Клинок огня" второй степени. Все честно. Осталась половина, даже меньше.
Те, кто понимал - надо. Девять тысяч. Мы прикинули - по сорок четыре на
каждого. И по четыре десятых.
Он засмеялся - нелепым, чуть пьяным смехом.
- Подростков твоего возраста были готовы убивать все. Женщин, как ни
странно, тоже. Труднее оказалось с детьми. Я первый сказал, что смогу. И
добавил, что корь в прошлом году убила в десять раз больше детей, чем мы,
при всем желании, сумеем. Вот и заслужил... прозвище. Имен в газетах не
было, цензура бдила. Но слова лейтенанта, "который стал корью", гуляли по
страницам долго. Как алкарис узнал имя, почему запомнил - не знаю.
- Это было нужно, Кей? Убивать всех?
- Со стратегической точки зрения - уже нет. Инфраструктуру планеты мы
развалили, трудоспособных мужчин перемололи броней. Эти ошалевшие женщины
и ревущие детишки алкарисам подмогой бы не стали. А вот с политической...
не знаю. Ты хочешь слушать дальше?
Томми едва уловимо заколебался:
- Да... пожалуй.
- В моей группе было девять солдат. Нам досталась гимназия, где
держали полтысячи учеников. От шести до шестнадцати. Они трое суток
провели в спортзале, спали вповалку, ели какую-то дрянь... постоянная
очередь в единственный туалет, от которого несло на весь зал. В первый
день, как сказали охранники, они еще пели песни, школьные гимны... потом
перестали. Мы зашли, и я сказал, что всех отпускают по домам. Чтобы
выходили поодиночке, расписывались в журнале, и запомнили гнев Императора
на всю жизнь. Они сразу ожили и загалдели. Я стоял во дворе, с лазерником
"Старый Боб"... с тех пор ненавижу эту модель. Вечер, полутьма. Дети
выходили, я стрелял со спины. Ни шума, ни крови... лишь волосы на затылке
дымились. Двое наших оттаскивали трупы за угол, на пустырь. Через
полминуты - следующий. Так - трое... Потом я попросил смену... и ребята,
эти вчерашние фермеры, которые верили в Долг, но шли как на собственную
казнь, вдруг легко согласились. Минут пять я блевал в учительской, потом
умылся и пошел таскать тела. Знаешь, что я увидел? Эти два недоумка,
которые первого пацана несли как спящего сына, сейчас выкладывали на
бетоне телами слово "ГРЕЙ". Я надавал им по морде, решил, что с перепугу
нажрались наркотика. Вроде бы помогло. Потом пошел в зал, где было еще
шесть рядовых. Мне стало совсем не по себе. Нет, они не били детей, не
запугивали, не насиловали девчонок постарше. Просто над ними,
мучениками-добровольцами, вдруг стал витать веселый энтузиазм. "Мальчик,
пропусти девочку вперед! Будь вежлив!", "Малы