Фугу в мундире
К списку книг
ибудь
добавить... Вот! "Жизнь - странная штука. Восход в ней предшествует
закату, но в полдень мы постигаем, как коротка наша тень". Неплохо.
Японцам понравится. Китайцам тоже... Я вспомнил китайцев и выматерился.
- Это зря. - Валерка с состраданием посмотрел на меня. - Русский мат
- самый некрасивый пережиток суверенитета.
- Да брось ты... Словно Арана-сан не матерится.
- Все равно не надо. Я сейчас позвоню, вызову гейш. Ты при них не
ругайся.
- А мы осилим?
- Двоих-то? Ну давай одну пригласим...
- Я не о том! У нас йен хватит?
Валера усмехнулся.
- С премиальными можно и погулять. Арана-сан получил большое ниндзе
от моего гири... Ну, расщедрился, конечно...
Я со вздохом отвернулся к стене.
При виде гейш у меня прошли и бок, и голова. Вообще полегчало. Гейши
были маленькие, узкоглазые и в роскошных кимоно. По-русски они говорили
совсем неплохо - наверное, специализировались на новых японцах.
Вначале мы пили сладкое сакэ, закусывая охаги. После третьей чашечки
гейши опьянели, да и у меня после всех волнений закружилась голова. Гейша
в розовом кимоно встала и вдохновенно прочитала:
Абунаку мо ари
мэдэтаку мо ари
моко ири-но
юубэ-ни ватару
хитоцубаси.
Мы с Валерой переглянулись и вежливо засмеялись:
- Ва-ха-ха!
- О-хо-хо, - благопристойным женским смехом такаварай ответили гейши.
Затем та, что в розовом, перевела стихи на русский:
Тут тебе и боязно,
тут тебе и радостно,
идя к жениху,
перейти в вечерней мгле
по бревну ручей.
Гейша поклонилась и села на корточки. Мы дружно засмеялись смехом
синобиварай:
- У-ху-ху! У-ху-ху!
Далеко за полночь, раскачиваясь над сладко всхлипывающей гейшей в
розовом (розовое сейчас валялось на полу возле кровати), я шептал:
- Ты моя вечнозеленая сакура... Ты мой лотос под лунным светом...
Всегда любил японских женщин, всегда. Я счастлив с тобой... Трахая тебя, я
ощущаю, как вхожу в тело Японии, срастаюсь со Страной Восходящего
Солнца...
Гейша вдруг всхлипнула. И, уже выгибаясь в ликующей дуге оргазма,
простонала:
- Какая же я тебе японка, мудак... Я кыргызка, я в СССР родилась...
Бери меня, бери меня еще, любимый! О-о-о!
- А-а-а! - завопил я, ослабевая.
5. МЕСТНОСТЬ-ПЕРЕКРЕСТОК
- Карээда ни
карасу но томаритару я
аки но курэ, - сказал я. - Прощай, любимая.
- Фуруикэ я
кавадзу тобикому
мидзу-но ото, - прошептала она. - Мы еще встретимся, милый.
Нет, лучше все-таки сказать это по-русски. Вы же японского совсем не
знаете, а великого Басе не чтите.
Повторим заново...
- На голой ветке
Ворон сидит одиноко.
Осенний ветер, - сказал я. - Прощай, любимая.
- Старый пруд...
Прыгнула в воду лягушка.
Всплеск в тишине, - прошептала, она. - Мы еще встретимся, милый.
Вот так гораздо лучше.
Сегодня Арана-сан говорил по-русски совершенно чисто. Видимо, от
волнения. Мы делали Сад Камней для самого Саканиси Тадаси и должны были
кончить его до завтрашнего вечера. А у нас еще и не все камни
подобрались...
Я копошился вокруг Сада, засевая периметр быстрорастущей зеленой
травкой. Легкий предновогодний снежок, словно чувствуя свою неуместность,
таял, не долетая до земли. Само пространство Сада уже было засыпано
отличной неровной галькой, экспортированной с Капчагайского карьера в
Казахстане.
Урча мотором, подъехал Валерка. Урчал джип, Валерка сиял радостной
улыбкой.
- Арана-сан, - крикнул он. - Нашел! Вот он, главный камень Сада!
Арана-сан заглянул в джип. Придирчиво осмотрел огромный валун.
Послюнявил палец, потер им камень, лизнул... Лицо его раскрылось в
довольной улыбке.
- Хорошо, - сказал он. - Будем устанавливать.
Они поднатужились и стали выволакивать валун из джипа.
- Осторожнее, - крикнул я.