Принцесса стоит смерти
К списку книг
ло жаром, спину обдал
горячий ветер. Еще несколько секунд в воздухе висел давящий гул, глухой
болью отзывающийся во всем теле. Потом стих и он. Лишь одиноко позвякивала
железяка. катившаяся по камням в мою сторону.
Я поднялся. Метрах в пяти, завершая свое движение, подпрыгивал на
одном месте маленький металлический диск - уцелевшая деталь разрушенного
аппарата. Невдалеке темнела груда обломков, ничем не напоминающая
сплюснутый шар, еще недавно стремительно маневрировавший в небе. Оружие,
используемое в этом мире, при всей своей экзотичности было весьма
эффективным.
Обогнув маленький диск (приближаться к нему абсолютно не хотелось), я
побрел к обломкам. Найти там что-то целое представлялось нереальным, но и
острый кусок металла окажется очень полезным. Нож - это самое простое, но
и самое надежное в мире оружие. Он не дает осечек, и в нем не кончается
боезаряд. Правда, и от своего владельца холодное оружие требует некоторых
навыков...
В глубине души я понимал, что приближаться к разрушенной машине
небезопасно. Она могла быть радиоактивной. Топливо, если оно вообще
существовало, скорее всего ядовито. Наконец, во взорвавшемся аппарате
вполне способны уцелеть пока еще не взорвавшиеся блоки. Кое-где по
металлическому хламу пробегали язычки светлого пламени. Земля под ногами
была горячей. Повторный взрыв мог последовать в любую секунду.
К остаткам машины я так и не подошел. В нескольких метрах от них я
увидел пилота.
Он лежал, раскинув руки, неподвижным черным отпечатком на фоне серого
круга невыгоревшей земли. Фигура была человеческая, антрацитово-черная,
похожая на густую тень, на обугленную, выкрашенную темной кистью огня,
деревяшку. Но когда я подошел ближе, то увидел, что пламя его пощадило.
Просто от кончиков пальцев и до макушки пилота обтягивал тугой,
вырисовывающий каждый мускул, комбинезон. Ткань маслянисто поблескивала,
но на ней не был заметен ни красный отблеск заката, ни голубые блики
догорающей машины. Она словно впитывала падающий на нее свет, чтобы
преломить его, переработать в собственное легкое мерцание. Кое-где тонкая
пленка комбинезона набухала гроздьями маленьких шариков, утолщалась,
превращаясь в узкие ленты-ремни, охватывающие тело.
На поясе у пилота висела короткая широкая кобура, расположенная
непривычно - справа. У левого же бедра, прижимаясь к ноге, крепился
длинный плоский чехол ножен.
Мне приходилось видеть разную форму. И нашу, армейскую, бывшего
Советского Союза. И пестрое, нередко нелепое, обмундирование национальных
воинских формирований. Я помнил мундиры "голубых касок", частей ООН,
высаживавшихся на пылающие улицы Тирасполя из своих огромных, двухвинтовых
десантных вертолетов. Международные силы сдерживания сменили тогда нас -
спецназовцев - на границах крошечной Приднестровской республики.
Но ни в одной армии моего мира летчики ВВС не летали с пристегнутым
мечом.
Я глянул вверх. Второй аппарат уже исчез. Он даже не снизился к
сбитому противнику. Опасался чего-то?
Мешкать все же не следовало.
Колебался я недолго. Ночевка в степи без одежды привлекала меня
меньше, чем мародерство. Осторожно перевернув тело на спину я с некоторым
страхом взглянул на лицо. Оно оказалось человеческим. Пилоту было лет
сорок, комплекции мы оказались почти одинаковой. Я не увидел следов крови,
но безжизненно расширенные зрачки не оставляли никаких сомнений. Пилот был
мертв.
Мысленно извинившись, я принялся разбираться с застежками
комбинезона. Шов был один, он тянулся от шеи до низа живота. Вскоре я
понял, что он открывается при давлении на него, с одновременным смещением
вправо. Принцип действия застежки остался мне не ясен. Скорее всего -
какой-то магнитный механизм. Но это было не слишком важно.
Минут через десять