Стеклянное море
К списку книг
ботов.
Часов до двух ночи я просидел на берегу у костра. Разжечь его удалось
не сразу - из источников огня у меня был лишь лазерный пистолет с
полупосаженным зарядом. Впрочем, и на самой низкой мощности луч не
поджигал сучья, а резал их на части. Наконец, рассвирепев от пятой или
шестой неудачи, я задвинул в гущу валежника камень и раскалил его лучом
докрасна. Ветки, даже влажные, моментально занялись. Я устроился с
наветренной стороны, время от времени подбрасывая в огонь сосновый лапник.
Несколько мгновений он сопротивлялся пламени, потом вспыхивали эфирные
масла, и длинные зеленые иглы начинали светиться рубиновым светом. От
костра пахло хвоей, причем не горелой, а живой, словно от новогодней елки.
Пять лет не отмечал Новый год. А пожалел об этом лишь сейчас.
Наверное, это слишком земной праздник.
Сейчас на Земле, должно быть, конец лета. Конечно, если не изменился
климат, а я не ошибся, решив, что это озеро - Байкал. Ветерок был холодным
и пах не по-летнему. Ягод я никаких не нашел, но, возможно, в этом был
виноват сгустившийся сумрак. Не беда. В своем комбинезоне я не замерзну и
зимой.
Ночное небо на Земле оказалось для меня самым реальным
доказательством прошедших столетий. Нет, рисунок созвездий не изменился,
или же моих познаний в астрономии не хватило, чтобы заметить отличия. А
вот ползущие по небу искры космических спутников привели бы в экстаз
Циолковского или Королева. Честно говоря, от их обилия становилось не по
себе. Разноцветные огни скользили во всех возможных направлениях с самыми
неожиданными скоростями. Несколько раз траектории спутников менялись у
меня на глазах, причем под такими углами, что в наличии гравикомпенсаторов
можно было не сомневаться. С десяток спутников имели явно километровые
размеры - они выглядели не точками, а маленькими дисками. Вокруг одного
такого диска периодически вспыхивал тусклый ореол, который я определил как
вторичные эффекты работы плазменных двигателей. Похоже, эта махина ползла
по такой низкой орбите, что ей постоянно приходилось компенсировать потерю
высоты от торможения в стратосфере.
На востоке, почти у самого горизонта, висело нечто вообще
невообразимое - тусклый квадратик, от которого уходила вниз колонна яркого
света. Умом я понимал, что это всего лишь космическое зеркало - огромная
блестящая пленка, отбрасывающая на нужную точку земной поверхности
солнечный свет. Но единственная ассоциация, которую вызывало у меня
зеркало, была до жути прозаической. Окошко. Маленькое квадратное окошко в
темном подвале, из которого сочится дневной свет.
Зрелище открытого в небе окна вызывало у меня если не трепет, то
какое-то потрясающе неуютное ощущение. Ни на одной планете в галактике я
не видел такого простого и впечатляющего решения проблемы ночного
освещения.
Земля казалась мне чужой, словно девчонка-одноклассница, впервые
наложившая яркий макияж и надевшая взрослое платье. Это был уже не совсем
мой мир.
Но, если верить Маэстро, здесь любили Данькины картины. А та
политика, которую вела Земля последние два года, открыв планетам Храмов
свое существование, никак нельзя назвать несправедливой или колониальной.
Единственное, на чем Земля настояла, так это на создании системы
взаимопомощи человеческих миров с Десантным Корпусом в качестве основной
ударной силы. Но эта военная структура управлялась общим советом
представителей планет, носила явную оборонительно-противофанговскую
направленность и за два года ничем себя активно не проявила.
Возможно, я был несправедлив к родной планете.
Посреди ночи, когда костер стал догорать, я соорудил себе в сторонке
постель из веток и улегся досыпать. После скал Сомата колючее хвойное ложе
показалось мне вполне приемлемым.
Меня разбудили птицы.
Минуту я лежал, не