Сегодня, мама!
К списку книг
ой.
- Ий-я! - крикнул папа и по очереди метнул в фараона всю горсть
сюрикенов. Метнул просто шикарно, всеми возможными способами: навскидку,
через плечо, с замахом от живота, а под конец, уворачиваясь от меча, в
падении. Все сюрикены нашли цель и вонзились в фараона.
Концы сюрикенов торчали из Неменхотепа IV, как иглы из ежа. Фараон
слегка покачивался, но еще стоял. В шоке, наверное. Папа медленно поднялся
с пола, в глазах его были слезы.
- Прости, фараон, - прошептал папа. - Так получилось...
Неменхотеп поднял руку, и вынул изо лба сюрикен. Задумчиво осмотрел
его, и бросил на пол. На лбу появилась капелька крови, и все. Даже дырки
не осталось. Потом фараон встряхнулся, как мокрая кошка, и сюрикены
осыпались на пол. Папа сразу прекратил сокрушаться.
- Оживитель! - заорал я. - Он еще включен! Стас, доставай!
Он уже и сам понял. Вытянул из кармана пульт, поглядел на
переключатель и горестно закричал:
- Включен! Неменхотеп неуязвим!
- Так выключайте, чтобы уязвимым стал! - крикнул нам папа, отбегая
обратно к экспозиции японского оружия. Ему предстоял еще один бой. Но,
между прочим, по своей вине: кто просил его щелкать переключателем? А если
бы у нас в карманах лежали портативные атомные бомбы? Никогда нельзя
нажимать на кнопки, если не знаешь, какой получишь результат!
Стас послушно выключил оживитель. И фараон, на мгновение
остановившись, замотал головой. Почувствовал, видимо. Но все же крикнул в
потолок:
- Слава тебе, о, Осирис, сделавший тело мое прочно-неуязвимым против
ударов Сета!
Папа тем временем вооружался. Он взял в правую руку кусари-чигирики,
в левую - тонфу. Грозно потрясая кусарями, произнес:
- Последний раз предупреждаю тебя, фараон...
Но Неменхотеп не стал его слушать. Он ринулся в атаку. И закипела
жестокая битва.
Вначале побеждал папа - за счет экзотичности своего оружия и
удивления фараона, который почувствовал боль от ударов. Папа два раза
съездил Неменхотепу по голове тонфой - это напоминало разборку
американского полицейского с гаитянским эмигрантом. Потом удачно набросил
кусари-чигирики на ноги фараона и свалил его на пол.
Но и Неменхотеп оказался бойцом не промах. Ударом меча он перерубил
цепь на кусарях-чигириках, и папа остался с древком, на котором болтался
обрывок цепи. Другая часть цепи вместе с грузиком вдребезги расколотила
древнюю вазу, лишь неделю назад отреставрированную мамой.
- Па-па, па-па! - скандировали мы со Стасом.
Папа и фараон сражались. Неменхотеп еще раз получил тонфой по голове,
а это очень больно. Американские полицейские не зря свои дубинки с них
скопировали. Но, видимо, ожив, фараон получил огромный запас сил. Он махал
мечом как заведенный, а от ударов лишь морщился, но не отступал.
- Анубисга гордак векп фараонга! [Именем Анубиса велю фараону
остановиться! (возм. др.-егип.)] - крикнул я в надежде отвлечь его. Но
Неменхотеп лишь начал скверно ругаться.
Когда он окончательно прижал папу к стене, а мы со Стасом готовы были
разреветься, папа вновь продемонстрировал виртуозное мастерство. Он с
жутким воплем бросил себе под ноги какой-то кулечек, и по глазам резанула
яркая вспышка. Когда мы вновь прозрели, папы уже не было, а Неменхотеп
бродил по кругу, растирая слезящиеся глаза и ругаясь уж совершенно
неприлично. Я даже не ожидал, что древнеегипетский такой богатый.
Временами, делая просвет между непристойностями, фараон выкрикивал:
- Где ты, мерзкий Сет! Ну дай мне намотать твои кишки на твою голову!
Ну дай мне потоптать тебя ногами, осквернитель гробниц!
- Каких гробниц? - возмутился Стас.
Тут фараон услышал его, и кровожадно улыбнулся:
- Ладно, я пока изрежу на кусочки твоих прислужников!
Мы с братом со страху прижались друг к другу. Но папа отозвался - из
соседнего зала, австр