Фальшивые зеркала
К списку книг
. либо был неуязвим лишь на
своей территории.
Впрочем, его боевые способности сохранились.
Вспышка. Крейзи на глазах чернеет, потом винтовка, целая и
невредимая, падает из рассыпавшихся пеплом рук.
Пат, я тебе говорил, что никогда нельзя спешить с действиями... так
вот, я ошибся...
Перекрестье прицела -- на висок... Император будто почувствовал --
рывком сместился в сторону, схватил уцелевшей рукой Пата и заслонился
мальчишкой. Из обрубка хлестала кровь, лицо Императора стремительно
белело.
Самообучающаяся программа?
-- Кто я? -- спросил Император.
И я понял, что сейчас нервы не выдержат у меня.
Мы слишком заигрались с глубиной. Мы делаем интерфейсы, которые
приноравливаются к хозяину. Мы создаем программных слуг, которые
обучаются лучше живых людей.
Чем может стать программа, которая день за днем убивает и которую
убивают? Программа, которая работает непрерывно, подтягивая на себя, по
мере надобности, огромные ресурсы сети? Программа, которая обязана
соответствовать любой новой тактике и стратегии противника, которая
должна адекватно оценивать человеческие реакции, слышать и понимать
разговоры, наносить удары не просто грамотные и точные, но еще и
психологически устрашающие?
-- Стреляй, Леня! -- закричал Пат.
Была ли заложена в "Императора" возможность взятия заложников?
А возможность мирных переговоров?
-- Стреляй!
Я смотрел на экран и видел, как наливаются светом глаза Императора.
Нарисованный Пат в руке нарисованного Императора, нарисованная кровь
струится из нарисованной раны. Сейчас они оба одинаково нереальны,
одинаково мультяшны. Что кукла, которой управляет находящийся в
дип-гипнозе мальчик, что кукла, которая создана программой.
Не веди переговоров с террористами...
Я нажал спуск.
Взрыв откинул меня в сторону. Костюм чуть сжался, изображая удар от
падения.
deep
Ввод.
Радуга в сером тумане...
Встаю, сжимая ракетомет. Кажется, там уже нет зарядов... нет, один
еще есть...
Останки Императора и Пата равномерно раскиданы вокруг. Меня начинает
подташнивать.
-- Леонид...
Я поворачиваюсь и смотрю на Нике.
Ей тоже досталось от взрыва. Она стоит на коленях, и оружие в ее
руках смотрит на меня.
-- Ты все правильно сделал, -- говорит девушка. -- Пат умница, он
правильно сказал. Это все -- неправда. Это игра. Это глубина. Они умерли
не взаправду. Важно, чтобы кто-то прошел в Храм. Все это понимали.
-- И кто же пройдет в Храм? -- спрашиваю я. Мой палец тоже на спуске
ракетомета. Кто из нас умрет быстрее, если мы выстрелим одновременно? И
сколько шансов у меня, если я выстрелю первым?
-- Разве это важно?
-- А что тогда важно?
-- Получить письмо. Выяснить, что Дибенко прячет от мира.
-- Это важно для меня, -- говорю я. -- Пройти в Храм.
Нике кивает:
-- Да, Стрелок. Я понимаю. Но ты ведь уже пытался это сделать...
-- Кто ты? -- спрашиваю я. -- Кто ты, Нике?
Она молчит, потом чуть улыбается и качает головой:
-- Пока ты не поймешь сам...
-- Я пройду! -- говорю я. И нажимаю спуск.
У Нике есть полсекунды, пока последняя ракета уходит в ствол, и еще
полсекунды, пока она преодолевает разделяющие нас пять метров. Вполне
достаточно, чтобы превратить меня в решето!
Вот только она не стреляет!
-- Нет! -- кричу я, когда огненный фонтан вспыхивает в тумане.
Но даже в глубине не все можно отыграть назад.
Я стою один в туманном море, рядом с горсткой пепла -- останками
Крейзи Тоссера, рядом с кровавыми клочьями -- телами людей и
программы-Императора.
Один.
Почему-то всегда в конце оказываешься один.
Я кидаю ракетомет на землю. Теперь он мне точно не нужен.
Я знаю, что должен сделать, но не знаю как.
Может быть, знал Крейзи. Но его нет рядом.
Я делаю шаг --