Фальшивые зеркала
К списку книг
, снимаю с вешалки старичка. Заглядываю в глаза --
пустые, блеклые, подернутые белесой мутью...
И подхватываю падающее тело -- никчемное тело мотоциклиста, очень
удобное для поездок по Диптауну. Даже не вешаю в гардероб -- отпихиваю в
угол, к кровати.
Подхожу к зеркалу, разглядываю свое обличье. Касаюсь лица ладонями,
разглаживаю морщины, оттягиваю вверх уголки губ, распрямляю нос...
Тянусь вверх, расправляю плечи...
Я уже не старик. Человек средних лет, человек как человек, даже с
умными мудрыми глазами.
И все-таки это не то, что мне нужно.
Ощущение такое, будто я изъеден молью и припорошен пылью. Два года...
они не прошли бесследно.
Можно влезть в сексапильную матершинницу Луизу. Можно натянуть
жесткую шкуру Стрелка. Можно даже втиснуться в Скользящего, как бы я ни
ненавидел этот облик.
Все не то.
Они слишком долго меня ждали, преданные как собаки, бессловесные и
готовые услужить. Они устали -- старые маски дайвера Леонида.
Но мне нужна от них одна-единственная служба. Короткая, последняя...
Лезу в карман ветхого пиджака. Достаю пейджер. Надо же... работает.
На нем сотня записок, но самая свежая датирована весной этого года.
Сбрасываю, не читая.
В отличие от реального мира, в глубине пэйджер -- двустороннее
средство связи. Вывожу на экранчик лист контактов. Длинный-предлинный
лист...
Огонек рядом с именем "МАНЬЯК" тлеет фиолетовым. Маньяк в сети, но
очень-очень занят.
Чем черт не шутит...
Включаю передачу.
-- Шурка, привет...
Представляться не надо -- он и так увидит, от кого пришло сообщение.
-- "Три поросенка", этой ночью... Буду ждать тебя восемь часов
начиная с момента сообщения. Постарайся прийти.
Несколько секунд смотрю на экранчик -- словно ожидаю немедленного
ответа. Потом прячу пэйджер в карман.
Пожалуй, это все, что мне нужно от прошлого.
-- Стрелок, ты уж извини, -- говорю я, доставая из его кобуры
револьвер. -- И вы все... извините...
Я отхожу на несколько шагов, прежде чем открыть огонь.
Шесть тел в шкафу -- шесть зарядов в револьвере. Я гляжу, как
вспыхивает, исчезая, тело проказницы Луизы, рассыпается пеплом романтик
Ромео, сгнивает непредсказуемый Скользящий, превращается в пар вежливый
Дон, облачком искр разлетается мудрый Элениум. Стрелок -- последний. Я
закусываю губу, прежде чем нажать на спуск.
Тело Стрелка дергается, как гальванизированное. И продолжает висеть.
Ну конечно же... от собственного оружия он защищен. Надо было взять
стилет у Скользящего или щепотку отравы у Элениума. Но теперь уже
поздно.
А Протей, в чьем теле я нахожусь, убивает голыми руками. Со Стрелком
этого я не смогу сделать.
Даже с собственным прошлым трудно расправляться без посторонней
помощи.
Я колеблюсь секунду, потом снимаю тело Стрелка, подхватываю
никчемного мотоциклиста, тащу их по коридору в свой нынешний номер.
Когда отпираю дверь, на мгновение замечаю движение у лестницы. Замираю,
вглядываясь в полумрак коридора.
Наверное, показалось.
Закидываю оба тела на кровать. Мотоциклист и Стрелок лежат лицом к
лицу, ревниво вглядываясь друг в друга.
Все?
Да нет, пожалуй.
Выхожу, запирая дверь. Делаю несколько шагов, замираю, быстро
оглядываюсь. Коридор пуст.
Показалось.
Возвращаюсь в номер 2017. Снимаю со стены картину... замираю на миг,
глядя в нарисованный пейзаж.
В нем нет ничего особенного. Просто горы -- неестественно высокие, но
почему-то не вызывающие ощущения нереальности. На склоне, у обрыва,
маленькая горная хижина. В высоком небе -- редкие белые облака. Вот и
все.
С картиной в руках я выхожу в коридор.
И в меня стреляют -- в упор.
Звук выстрела глухой, не похожий на оглушительный грохот полицейских
винчестеров, и уже это радует. А вот вспыш