Чужая боль
К списку книг
ы не убрал боль!" А это было
просто сообщение.
- Ты не убрал боль.
- Ну и что?- он спросил с внезапным ожесточением.- Испортил
тебе радость победы?
Катя передернула плечами:
- Это было мерзко! Такой крик...
Глупый комар подкрался к ней сзади. Осторожно вытянул хоботок,
целясь проткнуть нежную кожу... Дернулся, отчаянно зазвенел
крылышками - мгновенно сработала система регенерации. Хоботок,
крохотная пустая голова, такое же пустое брюшко исчезли.
- Это действительно мерзко.
Он проговорил подчеркнуто вслух, а не про себя. Закрыл глаза.
Бесполезная привычка, из тех полузабытых детских лет, когда люди еще
не умели видеть сквозь веки...
- Мы с тобой вместе два месяца, Дэн.
Два месяца. Шестьдесят четыре дня, если точнее. "Девушка, мы с
вами нигде не встречались?" Любопытный, оценивающий взгляд. "Пока
нет!"
- Ты какой-то странный, Дэн.
Угу. Неоригинально. Не ты первая заметила. В этот раз я еще
долго продержался. Шестьдесят четыре дня...
- Помнишь, что ты натворил в Майданеке?
Помню. Сорвался, вышел из роли. Бросился на эсэсовцев с голыми
руками. А игра-то называлась "Вооруженное восстание". Все аж
ошалели...
- Ну чего ты молчишь! Может быть, ты не любишь Игру!
Интересно, как это можно - не любить Игру. Не любить, всю свою
жизнь, не любить весь мир... Как это можно...
- Да, не люблю!
Он удивился своим словам. А она - нет.
- Дэн, почему ты не выстрелил в меня?
Он пошевелил пальцами, словно нащупывал чью-то невидимую руку.
- Я представил, как ты... как ты умрешь. И мне стало страшно.
- Но это же Игра! Ты боишься, что не сработает регенерационная
система!
- Да нет, это невозможно... А зачем мы вообще играем?
Она прищурилась, разглядывая его лицо.
- А что еще делать?
Действительно. Делать вид, что управляешь машинами, которые
давно не нуждаются в управлении? Сидеть в лаборатории, пытаясь
научить человека видеть не только в инфракрасных, но и в
ультрафиолетовых лучах? Или ждать очереди на колонизацию очередной
планеты? Там Игра станет реальностью...
- Я не знаю. Но с чего она началась, Игра?
Она пожала плечами. С тех пор, как люди обрели бессмертие,
наверное. Игра - это жизнь. Что является основной чертой жизни?
Стремление убить. Что является основной чертой Игры? Стремление
убить. В инсценировке - на Перл-Харборе, где кипит вода и в который
раз тонут корабли, и падают ведомые смертниками бомбардировщики на
Курской дуге, где танки спекаются с землей И кровью в один сплошной
черный ком; в Хиросиме, где снова и снова вспыхивает пламя атомного
взрыва...
Но ведь когда-то в первый раз это не было игрой! Они не могли
играть, умирая по-настоящему! Их вело в бой что-то другое! Они
бросались на колючую проволоку концлагерей не потому, что это очень
интересно! И ведь Дэн почувствовал, почти ощутил это неведомое,
непонятное, когда в прекрасной инсценировке "Майданек" смотрел на
сытых, откормленных эсэсовцев, избивающих детей... Он бросился
вперед не потому, что хотел испортить игру, соригинальничать. Он
просто не мог иначе. Он почти понял! А они не хотят или уже не могут
понять. Слишком долго длилась Игра.
Дэн посмотрел на нее. И прочел в глазах то, что совсем не
обязательно говорить словами.
"Игра - это жизнь. Играя, живи, живи, играя. Это не больно -
боль в твоей власти. Это не страшно - ты умирал сотню раз и столько
же раз воскресал. Убивай! Это только игра! Это весело! Машины,
которые умнее тебя, воскресят бренное тело, поставят на прежнее
место, вложат в руки новое оружие. Играй! Не повезло сейчас -
повезет в следующий раз! Кто хочет сыграть в Чингисхана? Кандидатуру
на роль Гитлера, побыстрее! Экипаж "Энолы Гай"? Играем! Майданек,
Освен