Слуга
К списку книг
терялось все: имя
строителя, если он имел его; имя первого хозяина, если он не
принадлежал к роду Ваас.
Подъемный мост медленно опустился над глубоким рвом, наполненным
черной, густой, хлюпающей жидкостью. Эйлар соскочила с коня, бросила
поводья подбежавшим конюхам. Обернулась, оглядывая остатки отряда:
Го-нууск, начальник стражи, Глааман, Уммилис, еще с десяток слуг, чьи
имена были не важны.
-- Теплой воды и мыльного сока, -- приказала она в пространство.
-- Быстрее! Я не могу идти к отцу в таком виде.
Кто-то из девушек-служанок помог ей снять охотничий пояс и
арбалетную перевязь. Другая, совсем еще девчонка, торопливо
расшнуровала высокие кожаные сапоги. Глааман, которому младший раб
принес чистый плащ, бросил его на каменные плиты внутреннего дворика
замка.
Эйлар стояла на колючем шерстяном плаще, терпеливо дожидаясь, пока
служанки натрут ее пенящимся соком и омоют теплой водой. Затем, кивнув
Глааману в знак того, что его услуга замечена, надела тонкую тунику и
пошла к двери в отцовскую башню. Гонууск, в перемазанных разноцветной
кровью доспехах, следовал за ней, словно существовала в мире
опасность, способная угрожать Эйлар Ваас в ее собственном замке.
Стражник у дверей шагнул в сторону, открывая проход. Эйлар
потянула на себя тяжелую дверь из каменного дерева -- и остановилась.
В башне пахло чужим ветром. Здесь терялось ледяное дыхание
Челдара, едва уловимой нитью доносились болотные зловония замка Гууса,
бледным следом угадывалось разнотравье Шелда. Винтовая лестница шла
вверх, освещенная редкими смоляными факелами, но даже их пламя
вздрагивало и меркло, ощущая дыхание чужого мира.
-- Гонууск, -- тихо приказала Эйлар, уверенная, что тот не упустит
ни слова. -- Если к рассвету я или отец не спустимся вниз -- ты
уничтожишь башню. Все, кто захочет последовать за нами, лягут в
костер...
Она начала медленно подниматься по ступенькам. Рука то и дело
искала оставленный у дверей арбалет. Страх мешал мыслям. Отец наконец
нашел другой мир, и в этом была причина, стоившая жизней двух десятков
рабов.
Лестница кончилась. Эйлар постояла у последней двери --
тускло-серой, многократно оплавленной. Здесь уже не годились дерево и
сталь, только золото и свинец служили защитой от безумия чужих миров.
Род Ваас был достаточно знатен и могуществен, чтобы позволить себе
свинец.
Ожидание оказалось хуже самого страха, и Эйлар стала торопливо
снимать запоры. Засовы из стали и свинца, золотые клинья в дверных
щелях, отравленная паутина вокруг рукояти... Она повернула рукоять, и
дверь плавно раскрылась.
В круглом зале со сводчатым потолком не было обычного набора
предметов ученого-господина. Не было стеклянных колб с мутными
жидкостями, извлеченными из тел молодых слуг, не было мраморных столов
с этими телами. Ранд Ваас был еще молод и не заботился об эликсире
бессмертия. В круглых окнах, затянутых тончайшим стеклом, не стояли
конусы смотровых труб. Ранд Ваас не любопытствовал деяниями соседей, и
даже когда над горами плыли Зеркальные облака, не разглядывал в них
мутные отражения чужих владений. Что же до звезд -- горячих и
холодных, -- Ваас слишком хорошо знал прямые пути к ним.
Путь открывал серебряный обруч -- укрепленный на тонких янтарных
подставках овал, стоящий посреди зала. В обруче плавала радужная
пленка, именно оттуда и шел легкий ветер с запахом чужого мира. Эйлар
принюхалась. Гарь, копоть... И сотни незнакомых запахов, не просто
мертвых, а и не бывших никогда живыми.
Отца в комнате не было. Он прошел сквозь овал.
Эйлар обогнула обруч. Все то же: радужная муть, порывы чужого
ветра. Она вздохнула и пошла вдоль стен, разглядывая красочные фрески.
Ей слишком редко приходилось бывать в башне отца, чтобы упустить такой
момент.
В