Танцы на снегу
К списку книг
мал, что он просто заговаривает нам зубы, отвлекает. И поэтому мне было совсем не интересно. Ничего не изменится от этих глюоновых реакторов, новых галактик и улучшенных геномов. Куда важнее то, что решит сделать с нами совет фагов.
И Стась, наверное, угадал мои мысли, потому что замолчал. Мы молча дожевали свои бутерброды, допили кофе и стали ждать.
Порт-Лани - город-спутник Камелота. Если бы Стась хотел, он бы даже на своей колымаге доехал за полчаса. Но Стась никуда не спешил: либо думал о чем-то, либо ему было назначено точное время. И мы ехали больше часа. Потом еще покрутились по городу, перескакивая с внешних дорожных развязок на внутренние транспортные кольца, постояли в паре пробок - все как раз ехали на работу и улицы были забиты.
А потом Стась припарковал машину у красивого высотного здания в старинном стиле - с большими зеркальными окнами и флаерной площадкой на крыше. Здесь я один раз был. Тут и помещался главный офис фагов, который официально назывался "Институт экспериментальной социологии".
- Что мне говорить совету? - спросил я, когда мы выбирались из машины.
- Если придется говорить, то говори правду, - пожал плечами Стась. - Но тебя не обязательно вызовут.
- А меня? - требовательно поинтересовался Лион.
- Тебя вызовут обязательно, - сказал Стась. - А совет тот же - говори правду.
Он подумал секунду, потом приобнял нас за плечи:
- Дело даже не в том, ребята, что в большинстве случаев говорить правду полезнее. Фагам никогда не стоит врать, лучше уж промолчать.
- Вы чувствуете ложь, - сказал Лион, и голос у него опять стал жесткий, взрослый. Стась внимательно посмотрел на него:
- Да, парень. Чувствуем.
Больше мы не говорили. Прошли в здание - там стояла охрана на входе, но Стась показал какой-то пропуск, и нас даже не стали проверять. За дверями был большой вестибюль. Я думал, что, как и в прошлый раз, Стась поведет нас направо. Там море всяких кабинетов, офисов, а еще есть совершенно восхитительный зимний сад с кафе. Когда Стась улаживал мои вопросы, я там просидел три часа, но ничуть не заскучал.
Но Стась повел нас к лифтовому стволу. И не к общим лифтам, которые все время сновали вверх-вниз, а к служебной кабинке, куда никто и не совался.
В здании было этажей пятьдесят. Но когда мы вошли в лифт и тот рванулся вверх, мы ехали слишком долго. Словно здесь еще имелось этажей пятьдесят, невидимых снаружи. Я глянул на отражение Стася в зеркальной стене - он за нами с любопытством наблюдал.
- Мы едем вниз, - сказал я. - Хотя кажется, что вверх. Тут в лифте гравитатор, верно?
Стась улыбнулся, но ничего не ответил. Да и улыбка у него быстро пропала. Он будто прокручивал в голове предстоящий разговор, рассчитывал его наперед до каждого слова, но что-то там не складывалось, будто звучала реплика, на которую у Стася нет ответа. И Стась начинал все обдумывать заново...
- Стась, - сказал я. - Если я и впрямь так виноват, то пусть меня накажут. Только пусть не высылают обратно на Карьер, можно?
- Я дал тебе слово, - сказал Стась. Посмотрел на меня внимательнее и добавил: - Ты очень сообразительный мальчишка, Тиккирей. Если бы я не верил тебе, то решил бы, что ты очень хорошо подготовленный агент.
- Разве бывают дети-агенты? - спросил я.
- Еще как бывают, - ответил Стась. - Вот я работаю с десяти лет.
- Я не агент, - сказал я на всякий случай. - Я Тиккирей с Карьера...
- Я же сказал, что верю тебе, - мягко ответил Стась.
Лифт наконец-то остановился, и мы вышли.
Это был холл, большой и пустынный. В центре бассейн с фонтанчиком, заросшим оранжевым вьюнком. Фигура фонтанчика изображала девушку, держащую в руках кувшин, откуда и лилась вода. Статуя была старая, бронзовая, вся позеленевшая, покрытая мхом и вьюнками. Я присел на край бассейна, поболтал рукой в воде. Рыбок никаких там не было, а мне почему-то хотелось, чтобы в бассейне жили рыбки. Да и вода оказалась мутноватая, будто фильтры в фонтане