Танцы на снегу
К списку книг
обыденной человеческой жизни дружба, любовь, нежность - все то, что мы вкладываем в понятие "положительных личных отношений", очень важны. Но все имеет две стороны. Простой пример. Если бы твой приятель Роси относился к тебе более дружески - он бросился бы к тебе на помощь.
- Он же не знал, как надо спасать провалившихся под лед! - вставил я, защищая Роси.
- Верно. И вы могли погибнуть оба. Об этом я и говорю, Тиккирей. В обычной жизни, безопасной и благоустроенной, чем добрее люди относятся друг к другу - тем лучше. Пусть даже человек рискует собой, бросаясь спасать тонущего ребенка, или страдает из-за неприятностей, случившихся с его другом! Это не страшно. Это на пользу обществу. Но для некоторых профессий... - Рамон не договорил. - Вот представь, Тиккирей. Ты попал в беду на Новом Кувейте. Тебе грозит смертельная опасность. Например - тебя распознали как нашего агента и решили публично казнить. В толпе стоит Стась. Он может попытаться тебя спасти. Шансов практически нет, несмотря на все способности фага. А у Стася - важнейшая информация, которую надо передать Императору. Что произойдет?
- Стась не предаст Империю, - сказал я. - Он не будет вмешиваться... он потом попереживает, и все.
Как-то мне стало не по себе от такой картинки! Будто я и впрямь стою на огромной площади в Аграбаде, на грубо сколоченном деревянном помосте, как в фильмах про старину. Стою со связанными за спиной руками, голый по пояс, а здоровенный палач с топором на изготовку кивает закрытой колпаком головой на потемневшую изрубленную колоду - ложись, подставляй шею... А в толпе - все возбужденные, привстают на цыпочки, глазеют на меня. И только один человек, Стась, не улыбается и не радуется происходящему.
- Допустим, - сказал Рамон. - Стась - опытный и хороший фаг. Он знает, что целое - важнее частного. Он не вмешается. Вернется на Авалон. И что потом с ним будет, как ты думаешь, Тиккирей? Как долго он будет страдать? Какой из него в дальнейшем работник?
Я молчал. Я и впрямь не знал, какой из Стася будет работник, если меня убьют у него на глазах, а не он сможет вмешаться. Может, ничего особенного и не случится. Да наша соседка, тетя Надя, за один вечер мне сказала больше ласковых слов, чем Стась за целый месяц!
Но Рамон мое молчание понял по-своему.
- Вот в этом и есть сложность нашей работы, Тиккирей. То, что тебе дорого, должно быть либо далеко и в безопасности, либо в твоей душе. Это давнее правило разведчиков. А мы во многом те же самые разведчики...
- Стасю попало из-за нас? - спросил я. - За то, что он нас вывез с Нового Кувейта?
Рамон хмыкнул.
- Попало?.. Да нет, отчего же. Все было сделано грамотно и вполне обоснованно.
- Тогда зачем вы мне все это говорите? На всякий случай? На будущее?
Рамон покосился на меня.
- Для того, Тиккирей, чтобы ты не ожидал невозможного. И не рассчитывал на подстраховку в виде Стася или меня.
- Я и не жду.
Кажется, Рамон немного смутился.
- Не считай нас бессердечными, Тиккирей. Но мы и впрямь не можем рисковать судьбами миллионов ради одного человека. Поэтому и предлагаем тебе отказаться от миссии.
Я пошевелил ладонью - бич высунулся из рукава, огляделся и нырнул обратно.
Рамон спросил:
- Да неужели ты не наигрался в игрушки? Бич - не больше чем игрушка, Тиккирей! Пусть даже смертоносная.
- У меня было мало игрушек, - сказал я. - Игрушки не входят в социальный минимум.
- На самом-то деле вам ничего не грозит, - сказал Рамон, отводя глаза. - Даже если вас схватят... агенты Инея могут быть жестоки, но они не слепые убийцы.
Я промолчал. Я вспомнил того агента, которого убил Стась. И его слова: "Этот мальчик не важен для Инея".
Больше мы не разговаривали до самого дома. Лион всю дорогу сладко продремал, вовсе не слушая наш разговор.
У дома Рамон остановился, вместе с нами вылез из машины и проводил до квартиры. Будто ожидал засады в подъезде. Потом обнял нас и, не прощаясь, уше