Спектр (каждый охотник желает знать)
К списку книг
ка случайностей, приводящая к гибели очередной Ирины Полушкиной? Можно ли вообще ощущать эту вину? Наверное, Мартина смог бы понять водитель "скорой помощи", который сбил пешехода, спеша доставить в больницу умирающего. Но у Мартина не было знакомых водителей, имеющих за спиной столь печальный опыт. Максимум - одна хорошая девушка, которой безумно не везло на старушек - те попадали под ее машину каждые полгода, отделываясь, впрочем, переломами рук или ног.
Девушке - грозе старушек - Мартин звонить не стал. И вообще чем больше он размышлял над своей ситуацией, тем в большее уныние приходил.
Он совсем не чувствовал своей вины!
Просто на душе (если допустить ее существование) было погано…
Хорошо бы, конечно, сходить в церковь и поведать свои печали мудрому батюшке. Такому, чтобы и пожурил, и успокоил… Но Мартин никогда не был человеком "воцерковленным", как это принято называть в России, а к тому же и мнение священника вполне мог себе представить. "Ты их не убивал? Ты не предполагал, что твои поступки приведут к их смерти? Так иди с миром и не греши!"
Но нет, все-таки хотелось Мартину почувствовать свою вину. Хотелось помучиться, покаяться и пережить катарсис. Неизбывно это стремление в русской интеллигенции, выпестовано великими писателями с девятнадцатого века и служит основной причиной алкоголизма, сердечно-сосудистых заболеваний и революционных настроений у лиц с образованием выше среднего.
Так что, побродив по квартире с полчаса, мысленно поговорив с мудрым священником, шофером-убивцем и Федором Михайловичем Достоевским, Мартин решительно взял трубку и позвонил Эрнесто Семеновичу Полушкину.
Невольно многодетный отец взял трубку сразу.
- Это Мартин, - коротко представился жаждущий катарсиса страдалец. Чем хороши редкие имена - не надо уточнять фамилию и отчество, не то что всяким Сережам, Андреям, Димам и Володям.
- Вы были на Мардж, - коротко сказал господин Полушкин.
- Да, - признался Мартин. - Могу я подъехать? После короткой паузы Эрнесто Семенович сказал:
- Я вас не виню, Мартин. И понимаю, что вы хотели для Ирины лучшего. Но не попадайтесь мне на глаза… хорошо?
Мартин представил себе Полушкина в гневе и кивнул:
- Да. Конечно. Но я хотел бы рассказать, что случилось на Мардж…
- Мне звонил… ваш куратор, - с легкой заминкой сказал Эрнесто Сергеевич. Так что я в курсе случившегося. Вы, полагаю, тоже. Признаю, что это было и моей ошибкой - обратиться к вам за помощью и утаить часть информации.
Мартин мысленно поблагодарил тихого подполковника Юрия Сергеевича и сказал:
- Я очень виноват перед вами…
- Вы ни в чем не виноваты, - отрезал Полушкин. - Просто забудьте о случившемся. А я буду ждать возвращения своей единственной дочери. Прощайте.
И связь прервалась.
- Железный мужик, - сам себе сказал Мартин, опуская трубку. - Железобетонный. Блин! Вот это нервы!
Для успокоения собственных, более слабых нервов Мартин сходил на кухню и задумчиво смешал себе порцию джин-тоника. Дело это само по себе успокаивающее, пусть и нехитрое - тут главное взять правильный тоник с настоящим хинином, а не химическую отраву от ближайшей лимонадной фабрики. Но и порция благородного напитка успокоения не принесла.
Мартин позвонил дяде.
- Вспомнил-таки о старике, - сварливо поприветствовал его дядька. - Где тебя черти носят? Дома никого, мобильник отключен. Можно подумать, что ты по галактике шляешься!
- Дела… - торопливо уводя разговор с опасной темы, сказал Мартин. - Прости, совсем я замотался. Слушай, мне совет нужен…
Дядя сразу же подобрел. Давать племяннику советы он очень любил.
- Ну?
- Ситуация такая… - замялся Мартин. - Из-за меня погиб… один человек.
- Ты идиот? - помолчав секунду, взревел дядя. - По телефону такие вещи? Надеюсь, не с мобильного звонишь?
- Да нет, не беспокойся… - начал Мартин.
- Поставил какую-нибудь хитрую штуку на телефон? - сразу помягчел дядя. Скрем