Спектр (каждый охотник желает знать)
К списку книг
ий признал, что такое право у Мартина есть - но тогда оставшийся в одиночестве птенец погибнет. Мартин язвительно спросил, имеет ли он право делать с птенцом все, что ему угодно? Полицейский подтвердил, что несовершеннолетняя особь, "выпавшая из гнездовья", не пользуется защитой законов.
Из полицейского участка Мартин выскочил красный и в голос ругающийся матом.
Птенец шеали! Член "его стаи"!
Он представил себе гигантскую канарейку, расхаживающую по его московской квартире. Представил, как, возбужденно размахивая крыльями, птенец сообщает: "Папа, папа, а мальчишки во дворе сказали, что я тебе неродной!"
- Сволочи! - завопил Мартин. - Идиоты! Дебилы!
"Документ на птенца" жег руку. Мартин мстительно ухмыльнулся, приноровился порвать карточку. И вспомнил: "Я жива. Я же говорила - я девочка".
Если бы он не заговорил с маленькой шеали… Впрочем, кинулся бы он спасать птенцов, не поговорив вначале с "девочкой"?
- Дурак… - обреченно прошептал Мартин. Все-таки правила для туристов были написаны не зря… Спрятав картонку в карман, Мартин побежал к фонтану.
Почему-то ему представилось, что девочка так и стоит под струями воды мокрая, продрогшая, в один миг ставшая абсолютно одинокой и беззащитной…
Девочка сидела на скамейке. Мокрая, взъерошенная и беззащитная. Мартин понял, что это именно она - остальных птенцов от фонтана увели, да и все следы побоища исчезли.
Мартин перешел на шаг. Присел рядом. Посмотрел на птенца.
"Как глупо все получилось, - сказала девочка. - Теперь я в твоей стае?"
"Да", - ответил Мартин.
Девочка спросила:
"А у вас вообще есть стаи?"
"Нет. Есть семьи… нации… государства… Но это другое".
"Я так и думала. Плохо".
- Ну что мне делать, а? - произнес Мартин в пространство. "Ты говоришь на своем языке?"
"Да".
"Извини, я не понимаю, когда ты говоришь на другом языке. Если ты возьмешь меня с собой и примешь в стаю - я постараюсь его выучить. Я способная. У меня еще есть время учиться".
"А ты допускаешь, что я не возьму тебя?" - с любопытством спросил Мартин.
"Да. Если у вас нет стай… я принадлежу к иному биологическому виду… я послужу обузой".
"Полицейский даже не поинтересовался, есть ли у нас стаи…"
"Полицейский - взрослый. Он уже не умеет думать".
Мартин кивнул. Вздрогнул, осмыслив сказанное:
"Что значит - не умеет думать?"
"Не уметь думать - это означает не уметь думать".
"Ты - думаешь?"
"Конечно".
"Другие дети?"
"Да".
"А взрослые?"
Девочка что-то прощебетала. Кажется, это было местным аналогом смеха:
"Извини, я думала, ты знаешь. Конечно же - нет".
"Ты поэтому убежала? Когда узнала, что я взрослый?"
"Да. Я растерялась. Я не сразу осмыслила, что ты - Чужой и умеешь думать, даже когда стал взрослым".
"Но ваши взрослые - говорят, - напомнил Мартин. - Они работают, ходят через Врата, управляют машинами…"
"Они это умеют. Это…" - Девочка замолчала.
"Рассудок?" - подсказал Мартин.
"Рассудок. Правильно. Они научились. Они были детьми, умели думать. Они узнали всё, что им нужно для жизни. И перестали думать. Думать - трудно. Думать больно и опасно. Если в мире нет неизвестных опасностей - тебе вовсе не нужно думать".
"Именно поэтому убийца… сошел с ума?"
"Он не сошел с ума, а пришел к уму, - терпеливо сказала девочка. - Он встретил новую сущность - тебя. В детстве его не подготовили к встрече с Чужими. Ты вел себя как шеали, но не был шеали. Рассудка не хватило, и ему снова пришлось думать. Он был шокирован разумом. Он заболел. Он не успел осмыслить новое и стал действовать как первобытный шеали -