Звезды - холодные игрушки
К списку книг
т нескоро, улегся
поудобнее, и попытался заснуть. Разумеется, немедленно открылась дверь.
За мной пришли Ган и Таг.
То ли принято поручать конвойные миссии друзьям преступника, то ли
никто из Наставников не захотел марать об меня руки.
-- Ример, вставай, -- произнес Ган. В руках у него было оружие.
Маленький серебристый пистолет.
-- Как называется эта штука? -- спросил я, поднимаясь.
Гану было не по себе. Ему очень трудно приходилось. Вот только жалеть
его, находясь в моем положении, казалось неестественным.
-- Это мышечный релаксатор, Ример. Он используется в медицине при
судорожных состояниях. Вызывает временное отключение мускулатуры.
-- Как удобно, да? -- я усмехнулся. -- А знаешь, на моем кораблике
ведь тоже не было оружия. Я пожег корабли _не-друзей_ самыми мирными
средствами...
-- Ример, ты болен. У людей давно нет необходимости в оружии.
-- Конечно. При таком количестве мирной техники...
Я прошел мимо них в коридор -- Таг и Ган отступили, оказавшись за
моей спиной.
-- Ример, иди вперед, мы будем указывать направление.
-- Ты уже забыл мое имя, Ган?
-- Ник, не надо, -- попросил Таг. -- Ты ведь понимаешь, что ограничен
в правах.
-- Да, наверное. Куда мне?
-- На выход. И к транспортной кабине.
Госпиталь, где находился изолятор, пустовал. Мимо прозрачных стен
палат, с тщательно заправленными кроватками, мимо огромной, сверкающей
белизной операционной, мы вышли в общий коридор, прошли к дверям. Под
медным колоколом на входе застыл все тот же маленький мальчик. На меня
он уставился почти со священным ужасом.
Бедолага Лотти, сколько же длится твоя безумная вахта на входе в
интернат...
-- Ри... Ник, обещай, что не попытаешься бежать.
-- С чего это?
-- Я не хочу пугать детей видом оружия.
-- Хорошо, -- согласился я. -- Прячь.
-- Я недалеко спрячу, -- сообщил Ган.
Вот тут я начал хохотать. Да что же они, до сих пор играют в
Регрессоров?
Так мы и покинули Матушкин Свет, трое друзей, один веселящийся, а
двое еще обдумывающие шутку...
Мне было немножко жалко, что так и не появилась Катти. Было приятно,
что не появился Пер. Где-то у кромки деревьев я оглянулся на здания
интерната, и мне показалось, что за мгновенно помутневшим окном на
четвертом этаже мелькнула фигура Наставника. Что ж, не будем прощаться.
Обратный путь к кабине показался мне короче. Уже стемнело, и Таг с
Ганом старались держаться ближе, нервничали. Ну да, вдруг я рванусь в
чащу, спрячусь, и буду ночами пугать детей, оглашая мирный парк воплями
и звуками пощечин...
Хорошее слово -- пощечина. Придумается же такое. Емко и обидно.
-- Ник... -- неуверенно сказал Таг за моей спиной. -- Ник, ты слышишь
меня?
-- Да.
-- Мы попробуем поставить вопрос о пересмотре решения. Через год,
два. Если твое выздоровление пойдет хорошо.
-- Что такое санаторий, Таг?
-- Место, где лечат асоциальные наклонности.
-- А как лечат?
-- Я не знаю, Ник.
-- Санаторий -- он один, на всю Родину?
-- Нет, конечно.
-- Значит асоциальных -- много?
Они долго молчали. Потом Ган сказал:
-- Этого мы не знаем, Ник. Это не принято обсуждать.
-- Хорошо живете, ребятки.
Кажется, кто-то из них вздохнул.
-- Ты был не прав, Ник, -- сказал Таг. -- Ты поступил очень
неправильно. Отвратительно.
-- У меня будет время сменить мнение. Или укрепиться в нем. Вы
станете меня посещать?
-- Я не знаю, возможно ли это, -- признался Таг.
-- Ладно, захотите, узнаете. Найти-то меня сумеете?
-- Твой санаторий называется "Свежий ветер". Мы запомним.
-- Приятное название, -- согласился я.
Сквозь деревья пробился слабый свет. Кабина мерцала, светился
пластик, по нему скользили бледно-сиреневые всполохи.
-- Мы любили в детстве приходить сюда, -- сказал