Звезды - холодные игрушки
К списку книг
и вязок.
Кабина стояла на краю огромной каменной чаши. Вначале мне показалось,
что это жерло вулкана -- снизу, с полукилометровой глубины, шло
темно-красное, лавовое свечение. Но черный камень был вылизан до
зеркального блеска, до той правильности, к которой никогда не снисходит
природа, но которая так нравится Геометрам.
Узкий уступ, шедший по краю чаши, был буквально утыкан транспортными
кабинками. Каждые сто шагов... каждые пятьдесят метров -- цилиндр
темного стекла, едва угадываемый по сиреневым отблескам. Но очень, очень
редко и далеко друг от друга, стояли на каменном бортике люди.
Расплывчатые силуэты -- тени красного огня, бушующего далеко внизу.
Как зачарованный я подошел к краю чаши. Никаких ограждений. Никаких
световых указателей, силовых полей, бортиков -- отделяющих каменный
уступ от обрыва. Потрясающе. Геометры очень любят жизнь. Что может
заставить их соорудить _такое_?
Чаша черного камня, с колеблющимся на дне озером темно-красного
пламени, дрожащий воздух -- отсюда исходит в темное, даже звезд
лишенное, небо, столб горячего воздуха.
Тишина -- живая, высасывающая звуки, не просто отсутствие звука, а
Тишина с большой буквы.
Я ударил ногой по камню -- звук утонул в тишине, жалкий и
беспомощный.
Я обернулся -- кроме искристого контура кабины ничего не было за
спиной.
Словно эта чаша, зачерпнувшая темного огня, стоит вне времени и
пространства. Вне мира Геометров. В вечной ночи.
Для чего он создан, этот темный алтарь, в рациональном и правильном
мире Родины?
-- Прощание... -- шепнула ночь. Голос ниоткуда, именно голос, а не
телепатический сигнал.
Обернувшись к чаше -- вовремя! -- я увидел, как на мгновение возникла
над каменным кратером, над красным пламенем, крошечная темная песчинка.
Что-то слишком далекое, чтобы увидеть очертания человеческого тела...
-- Гарс Эньен, оператор киберсистем, прощание...
Песчинка падала вниз, расцветая венчиком белого дыма. Огненного озера
плоть не коснулась. Растворилась на полпути, ушла вверх, в жаркое темное
небо.
-- Прощание... Рини Сакко, воспитанница, прощание...
Еще одно тело несется вниз, превращаясь в дым, возносясь к небесам
Геометров.
-- Прощание... Данге Крин, оператор кварковых реакторов, прощание...
Я стоял над чашей крематория. Самого огромного и странного, который
только можно себе представить.
Наверное, таких погребальных вулканов много. Даже в таком уютном и
безопасном мире люди должны умирать чаще.
Но с меня хватит и этой сцены. До конца дней моих. Тьма, подсвеченная
лишь рукотворной гееной на дне кратера, сиреневые искры кабин, редкие
силуэты людей и разрезающий тишину равнодушный голос.
-- Прощание... Хати Ленс, ребенок, прощание...
Чтобы понять жизнь чужих, надо взглянуть на их смерть.
Может это и правильно, что плоть превращается в пепел и уносится в
небо, чтобы осесть на землю, прорасти травой и деревьями?
Только, все равно, нужно что-то еще, кроме стерильных огненных печей
и балкончика для скорбящих друзей.
Хотя бы грубый цементный обелиск у воронки в глухой сибирской тайге.
Временный обелиск, так и не сменившийся гранитной стелой. И все же он
стоит, там, в ином мире, на моей Родине. И к нему можно прийти,
уткнуться в шершавый крошащийся край лбом и прошептать "Я пришел..."
Даже не зная, что говоришь сам с собой...
-- Прощание...
-- Пер?
Я обернулся, ловя себя на том, что все дальше и дальше склоняюсь над
краем чаши. Еще миг, другой -- и я стал бы частью мира Геометров.
Просто, незатейливо и надежно.
Голос Катти остановил меня вовремя.
-- Кто ты?
Она стояла у кабины, одной рукой опираясь о стеклянную стену за
спиной. Наверное, ей было страшно.
Хотя бы от собственных догадок.
-- Катти, я хочу побыть один, -- ск