Звезды - холодные игрушки
К списку книг
шоссе, по которым ползут "КАМАЗы" и "Жигули", те же мыльные
оперы по телевидению, протекающая сантехника и сопливые по весне носы.
Будущее коснулось настоящего, снисходительно потрепало по плечу, и
улеглось отдыхать.
Двадцать процентов населения Земли работает на космос. Строит
корабли, готовит топливо, сооружает смехотворные орбитальные крепости,
пытается справиться с обезумевшей от ракетного бума экологией.
А мне предстоит садиться на оплывший от жары асфальт.
-- Прощай, -- сказал я счетчику. Тот промолчал -- не только вслух
ничего ни произнес, но и к компьютеру подключаться не соизволил.
Ладно.
Огненный шторм вокруг челнока уже утих, теперь мы просто неслись в
стратосфере, на высоте двадцати с небольшим километров, словно обычный
сверхзвуковой самолет... с неработающими двигателями. Я отключил
автоматику, взялся за штурвал. Осторожно качнул челнок -- он слушался
рулей неплохо, на такой скорости давление набегающего воздуха
компенсировало разреженность.
Будь в баках хотя бы обычный резерв горючего, я бы попытался
сманеврировать и сесть на космодром. Но баки были почти сухими.
Минут через десять мы уже спустились до облачного слоя, и в этот
момент восстановилась связь.
-- "Трансаэро", ответьте... -- устало повторял диспетчер.
-- Я на связи.
-- Борт тридцать шесть -- восемнадцать! Видим вас!
-- Очень рад, -- сказал я.
-- Петр, вертолеты в воздухе, в точке твоей посадки дорога расчищена.
Ты идешь прямо по направлению трассы, у тебя неплохой шанс.
Я не стал уточнять проценты этого шанса. Не лучшее время для ругани.
-- Что советуете, Земля?
-- Петр, на связи Александр Данилов, -- сказал диспетчер. И тут же в
разговор вступил другой голос. Немного мне знакомый. Лучшего пилота
"Трансаэро" Данилова я видел раза три. Сейчас он водил "Бураны", но
начинал со "Спирали".
-- Петр, времени на соболезнования нет, -- начал он. -- И
постараемся, чтобы они не понадобились. Через десять минут ты пролетаешь
над космодромом. Еще через две, на высоте около пяти километров,
оказываешься над дорогой.
По крайней мере, он не сказал "над магистралью"...
-- Дорога хреновая, -- безжалостно сообщил Данилов. -- Я по ней
ездил. Но тот участок, где ты снижаешься до нуля, относительно в
порядке... там часто ездят китайские торговцы, маленько подлатали
покрытие. На автоматику рассчитывать не приходится. Какой у тебя опыт
полетов?
-- Два с инструктором, семь самостоятельных. Все на "Спирали", -- я
сглотнул, и добавил: -- Все посадки на автоматике...
-- Это я знаю. Военный налет?
-- Девять полетов.
-- На чем летал?
-- На "сушке", тридцать седьмой.
-- И то хорошо. Запомни, "Спираль" все-таки управляема вручную, очень
медленно слушается рулей на посадке, но все возможно. Я садился вручную
дважды.
-- Дорога широкая? -- спросил я. От ровного, злого голоса Данилова
оцепенение проходило.
-- Пять метров. Могло быть и хуже. Если опустишься четко, то колеса в
кювет не попадут. Прокатись хотя бы метров сто, чтобы сбросить скорость.
Тогда у тебя все шансы уцелеть, когда скатишься с шоссе.
-- Люди есть на дороге?
-- Уже нет. Ее действительно очистили, не волнуйся.
-- Саша, -- от волнения я потерял всяческий пиетет, -- у меня реально
есть шанс?
-- Небольшой, но есть. Я сейчас в вертолете... да, вижу тебя!
Посмотри вниз... черт, у тебя нет такого обзора... Космодром видишь?
Я видел. Впереди, и очень далеко внизу.
Когда я садился на Свободном, то на такой высоте над ним, конечно, не
пролетал...
-- Ты ровно идешь, -- утешил меня Данилов. -- Эта птичка еще
полетает. Тебе выдали расчет курса?
-- Да, -- глядя на дисплей ответил я. -- Две коррекции?<