Лукьяненко Сергей - книги бесплатно скачать - Текст книги "Звезды - холодные игрушки" страница №30

Звезды - холодные игрушки

К списку книг

r />-- Да, -- беспомощно признал я. -- Писатель. Поэт. Знаменитый...
Довольный своей образованностью водитель начал тихонько насвистывать.
Каменный затылок охранника дрогнул и он, неожиданно мягким голосом,
произнес:
-- Быть знаменитым -- некрасиво...
...Странная штука -- такие вот случайные встречи. Машина остановилась
у дедовой дачи, я вышел, стараясь заглянуть в лицо охранника. Но так и
не смог, в салоне было темно.
-- Спасибо, ребята, -- сказал я. "Вольво" с легким гулом умчалось.
Я остался наедине с домом.
Нет, сказать, что я деда боюсь -- это неправда. Даже ребенком я его
не боялся. Побаиваются обычно отца, это и правильно для мальчишек. Вот
только мне так и не удалось узнать, что такое -- ласковая мама и строгий
папа.
Разбились мои родители. Мне два года тогда было. Разбились на
самолете, на мерзкой "тушке" -- "ТУ-154", самолете, который следовало
снять с полетов еще в девяностых годах прошлого века. Дед меня и
воспитывал... если это можно назвать воспитанием.
Я помялся перед калиткой. Она была незакрыта -- весь район
Переделкино и так надежно охранялся.
Нет, держать ответ придется.
Толкнув калитку я вошел в сад. Окна дачи светили сквозь деревья,
неярко -- на первом этаже, в прихожей, и посильнее -- на втором, в
кабинете деда.
Уже у самой дачи из-за деревьев вынырнула безмолвная черная тень и
метнулась ко мне. Я остановился, позволяя Тирану обнюхать себя. Спросил:
-- Ну? Не признал?
Кавказская овчарка -- пес серьезный. Тиран секунд пять изучал мои
брюки, потом улегся на дорожке. Внимания требовал, паршивец. Уж не знаю
почему, но меня в качестве хозяина он так и не научился воспринимать, за
все четыре года своей собачьей жизни. Скорее я годился ему в партнеры по
играм, а изредка -- в инструмент для чесания брюха. Во всяком случае
сейчас в собачьем взгляде читалось именно это.
-- Нет, парень, ты обнаглел, -- я перешагнул через овчарку, достал
ключ и стал отпирать замок. Тиран изо всех сил делал вид, что ничуть не
разочарован, а на дорожку просто прилег отдохнуть.
Я вошел в дом, и аккуратно запер дверь. Охрана охраной, и пес в саду
тоже не зря свой "Педигрипал" ест, но замок все равно надежнее.
-- Петя, ты устал?
Я замер в прихожей, косясь вверх, на винтовую деревянную лестницу.
Надтреснутый старческий голос доносился из кабинета. Дед явно оставил
дверь открытой, чтобы услышать, когда я войду.
-- Нет, деда!
-- Тогда поднимайся.
С легкой тоской я покосился на дверь своей комнаты. Сейчас бы упасть
на мягкую, чуть расшатанную и скрипучую, но от этого ставшую еще
привычнее кровать... Включить вертушку с записью шума прибоя... или нет,
раскрыть окно пошире и слушать шорох сада...
-- Петр Данилович! -- рявкнул дед.
-- Иду! -- я кинулся на лестницу.
Ступеньки были невысокими, пологими, наверное, чтобы старенькие
писатели не падали с лестницы, обедняя российскую литературу. Я сделал
полный оборот, прежде чем оказался на втором этаже. Дверь в дедовский
кабинет была открыта, от остальных комнат, давно и наглухо закрытых,
словно тянуло тьмой и одиночеством. Мрачно, все-таки тут... и как дед
живет без меня...
Андрей Валентинович Хрумов, бывший психолог и литератор, бывший
участник переговоров Земли и галактического Конклава, человек, которого
называли "Гиммлером космического века", толстый семидесятилетний старик,
мой дед...
Он сидел в древнем кожаном кресле, когда-то светло-коричневом, а
сейчас выцветшем до белизны, в тон его седым волосам. И молча
разглядывал меня. На столе светился экран ноутбука, в углу комнаты,
водруженный на хилую этажерку с книгами, бормотал включенный телевизор.
-- Ты чего, деда? -- тихо спросил я.
Дед медленно поднялся, подошел, и обнял меня