Лукьяненко Сергей - книги бесплатно скачать - Текст книги "Искатели неба - 2" страница №11

Искатели неба - 2

К списку книг

лупая, но когда никакой другой нет... - Выпала же мне беда... сторожа-дегенераты.
Сквозь решетку упал кусок селедки.
- Что, приучаешь своего ублюдка узников кормить? - ехидно спросил я. - Это дело. Пускай прислуживать учится. Вы оба такие же арестанты, как я. Только у вас камера побольше. Зато работать приходится.
Пацан злобно уставился на меня. Надзиратель негромко сказал, склонившись к нему:
- Каждый узник поначалу склонен оскорблять нас. Особенно в первый месяц своего заключения, и к исходу первого и третьего года. В промежутках узник обращается с жадобами и мольбами, а подлинное смирение следует лишь на четвертый год...
- Учи, учи, - поддакнул я. - Да приглядывай, чтобы он у тебя с тарелки еду не крал. Что-то вас плоховато кормят, хуже чем нас, душегубов!
- Подлинный аскет, - рука надзирателя извлекла из корзины кусок хлеба и стада пропихивать сквозь решетку, - нечувствителен к насмешкам. Ибо насмешки порождены неудовлетворенным желанием, а мы свои желания ограничиваем из любви к Господу... Повтори.
- Ибо насмешки рождены... порождены неудовлетворенным желанием... - буравя меня взглядом, прогнусавил мальчишка, - а мы свои ограничиваем...
- Из любви к Господу! - строго добавил надзиратель, отвешивая сыну легкую оплеуху.
- Из любви к Господу! - От обиды у пацана даже голос стал звонким, детским.
- То-то смотрю, лет десять назад ты не только Господа возлюбил, - высказал я надсмотрщику. - Как это у тебя получилось, страдалец? Какая женщина тебя в постели согрела, крыса подземная? Небось шлюха была дешевая...
Опасное дело - злить своего тюремщика. Уж тем более так злить! Но надсмотрщик и тут не отреагировал, лишь челюсти сжал, да движения стали резкими.
Впрочем, не на него мои оскорбления рассчитаны...
- Душегуб! - злобно крикнул мальчишка. - Моя мать достойная женщина! Моя мать в монастыре живет! Я захохотал.
- Так ты не от простой шлюхи дите прижил, а от монашки? Молодец, молодец!
От порывистого движения надсмотрщика хлеб разломился и крошками просыпался вниз. Монах молча сгреб глупого отпрыска и потащил прочь.
Прекрасно!
- Теперь буду знать, куда проштрафившихся монахов да их ублюдков ссылают!
- радостно крикнул я вслед. - Аскет! А правда, что невесты Искупителя в постели особенно сладкие и страстные? Расскажи, как она тебя ласкала?
Грохот закрываемой двери - бежали они по коридору, что ли?
Подобрав яблоко, я вернулся на свое опилочное ложе. Усмехнулся, подбрасывая в руке твердый, тяжелый плод.
Вкусное, наверное.
От греха подальше я закопал яблоко в труху и улегся спать с чувством полного удовлетворения. Словно праведник, утешивший в два раза больше вдов и сироток, чем обычно.
Прошло два дня - если меня и впрямь кормили раз в сутки. Порции уже не казались мне такими щедрыми, как раньше, хотя надо отдать должное - надзиратель рацион не уменьшил. Суровый человек, твердый, даром, что глаза у него неживые.
К сожалению, приходил он теперь без сына, и насмешки приходилось отпускать лишь в его адрес. Я интересовался, как он замаливал свой грех, не оскопился ли после проступка, и вообще, произнес больше гадостей, чем за всю прошедшую жизнь. Но надзирателя, похоже, пронять было ничем невозможно. Он не отвечал, без лишней суеты пропихивал еду и уходил, оставляя меня во тьме. На третий день мне повезло.
Я задремал и проснулся от того, что рядом с моим роскошным ложем что-то шлепнулось. Поднял голову и встретил ненавидящий взгляд сына надсмотрщика.
Все-таки выдрессировал его монах! Пацан не попытался лишить меня пайка, он лишь кинул в меня картошкой.
- А, байстрюк... - поприветствовал я его, садясь на опилках. - Что, ты даже кидаться не умеешь?
Следующая картофелина упала ближе. Я лениво пнул ее ногой и сказал:
- Ты, видать, руками привык всякие гадости делать, вот и отсыхают с молодости...
Пацан молчал, тщетно пытаясь придать лицу такую же твердость, как у отца.
Потом достал кусок со