Искатели неба - 2
К списку книг
ть?
- Ду... - заревел было монах, но я мгновенно прикрыл ему рот ладонью.
Через пару мгновений надсмотрщик одумался, перестал дергаться, и я убрал руку.
Сказал:
- А еще я думаю, что вовсе не надо трех часов ждать. Вода-то ледяная.
Полчаса, час - да и высосет все тепло. Он молчал. Думал.
- Хочешь жить сам и сына спасти?
- Мне уже не жить... - бесцветным голосом сказал монах.
- Неужто святые братья казнят друг друга за провинности?
- Кто в чем повинен, тот такое же наказание и примет... - прошептал тюремщик.
- На мое место попадешь? - понял я. Надсмотрщик размышлял.
- Тебе решать, - сказал я. - Мне все одно. Так и так в бега уйду.
Получится - хвала Сестре, схватят - живым не дамся. От тебя одно зависит, что с тобой и твоим сынком станет.
- Мне не жить... - вяло сказал надзиратель.
- А ты до этого жил? - почти весело спросил я. Вроде и торопиться мне надо было... но сидела внутри какая-то злобная жажда поглумиться над поверженным врагом.
Монах посмотрел мне в глаза и вдруг кивнул:
- Нет. Я уж лет десять, как умер. Твоя правда, вор. Все желание издеваться над ним пропало.
- Объясни, как бежать отсюда, - сказал я. - Тогда сток открою, будет жить твой сын. И тебя не трону, связанным оставлю - и все.
- Разве ты моим словам поверишь? - тяжело спросил монах. - Да и объяснить это... ночи не хватит.
- Тогда прощай, - сказал я. Потянулся за кляпом.
- Про сток ты наврал, - неожиданно сказал монах. - Знаю, что наврал, глаза тебя выдают. Жив мой сын?
Я бы ему и так сказал, что ничего ребенку не грозит, конечно...
- Живой он, - признался я.
- Убей его, душегуб.
- Что? - Едва я руку удержал, чтобы не огреть его дубинкой за такие речи.
- Вина на нем, душегуб. Я с ума не сошел, чтобы послать сына волков кормить. Видно... видно, понял, что я пьян. Или над тобой поглумиться решил.
Найдут его в камере, меня здесь... все поймут. Меня в монастырь на севере, за недосмотр. Его - в камере и оставят. Лучше убей его, Ильмар-вор. Пусть этот грех на мне будет.
- Что ж вы, святые братья, способны такого мальца в зиндан упечь? - Я не поверил своим ушам.
- Он не малец, он святой брат, как все мы...
Вот уж не было печали!
Когда бежишь, когда дерешься - тут все едино. И если б пацан шею сломал, в камеру падая, принял бы я этот грех. Но вот так, уйти, зная, что мальчонка сгниет заживо в каменном мешке!
- Не смогу убить, рука не поднимется, - прошептал я. - Вор я, а не душегуб! Понимаешь? Вор!
Надсмотрщик застонал. От той боли, что разрывает сердце, а не от ударов моей дубинки...
- Как тебя звать? - спросил я.
- Йене.
- Йене, я развяжу тебе ноги. Доведу до камеры. Прыгнешь туда. Подашь мне сына. Его я оставлю здесь, на койке. Объяснишь ему... что сказать, чтобы на нем вины не числили.
Монах смотрел на меня с растерянным недоумением. Потом спросил:
- Зачем тебе это?
- Да затем, что не душегуб я!
- В шкафу пол двойной, - помолчав, произнес Йене. - Подними доску, под ней тайник. Там нож есть и немного. железа. Нож плохой, и монет немного... но тебе все равно сгодятся.
- Спасибо, - теперь растерялся я.
- Не благодари. Я тебя об одном прошу... когда схватят тебя - заколись: а то на пытке расскажешь, как все взаправду было.
- Уверен, что схватят?
- Уверен, - коротко сказал надсмотрщик. - Снимай с ног веревки.
Через пару минут мы уже подходили обратно к моей камере. Йене шел впереди, чуть покачиваясь, вряд ли от похмелья, скорее от моих ударов дубинкой. Я шел следом, с ножом в одной руке и дубинкой в другой. Когда мы остановились над люком, пацан радостно замычал, дергаясь на опилках. Видно, решил, что его отважный отец душегуба скрутил да и ведет обратно. А как увидел, что на самом деле я с оружием, затих.
- Не поднимешь на меня руки? - спросил я монаха. Тот посмотрел вниз, в вонючую темную дыру, кивнул:
- Не подниму.
- Нет уж, святой брат