Искатели неба - 2
К списку книг
ыло бы послушать их препирательства, но сейчас все слишком устали и были напряжены.
- Авром-Бер, - спросил Жерар. - Как ты полагаешь, твоя шхуна уже вернулась в Хайфу?
- Да, - кратко ответил иудей.
- И как ты думаешь, знают уже незваные гости о нас?
- Любому из своих людей я бы доверился как брату, - ответил капитан. - Любому - когда он один. Но на шхуне два десятка человек. И каждый подумает - "я смолчу, а другой - расскажет". Жадность погонит их к преторианцам и гренадерам.
Не удивлюсь, если они будут стукаться лбами, подходя к казармам.
- Значит, за нами уже идут, - решил Жерар. - Нужны лошади.
Но лошадей не было. В очередном селении, переплатив вдвое, мы смогли купить трех ослов, на которых и усадили самых слабых. Повозка отвернула в сторону, и нам с ней было не по пути.
Шли ослы ничуть не быстрее пешего. Нам помогли бы хорошие лошади, что, без сомнения, были у преследователей. Но в этих бедных краях лошадь была слишком вызывающей роскошью, доступной лишь в городах.
И мы продолжали идти, под палящим солнцем, по дороге, что вилась пустынными каменистыми равнинами, мимо редких селений, жмущихся к речушкам и озерцам. В полдень, в одном из селений, мы поели на местном постоялом дворе: под соломенным навесом, окруженные десятком любопытствующих детишек. Рыбный суп, острый козий сыр, оливки, кисловатое сухое вино - не слишком обильный обед, но все равно трудно было заставить себя подняться и выйти из прохладной тени.
В этой деревушке мы купили еще двух ослов - для Маркуса и Йенса. Долгая жизнь в подземельях не пошла тюремщику впрок, он едва волочил ноги.
Не было никакого смысла пытаться скрыть наше продвижение. Жители селений, мимо которых мы проходили, крестьяне на полях, останавливающиеся чтобы перевести дух и провожающие нас взглядом, пастухи, охраняющие козьи стада, - всех не подкупишь.
Я шел рядом с ослом, на котором восседал Антуан. Выставив вперед длинные ноги, летун озирал окрестности, временами разражаясь приступом кашля. Казалось, что никакие сомнения и страхи его не гнетут.
- Антуан... - тихонько позвал я. - У тебя случалось такое, что ты стремишься к какой-то цели, преодолеваешь препятствия, но когда добиваешься своего - радости не испытываешь?
- А кто сказал, что в конце пути будет радость? - Антуан достал из кармана платок, стал аккуратно завязывать на голове, прикрывая от солнца лысину.
- Но если стремишься к чему-то - значит, хочешь хорошего. Разве не так?
- Всю жизнь я мечтал летать, - ответил Антуан. - Это мое счастье, но не радость. Радость - глоток воды в жаркий день, уютное кресло вечером после тяжелой работы, долгая беседа, когда ты истосковался по умному собеседнику.
Счастье - совсем другое. Путешественник счастлив, поднявшись на высокую гору.
Но он не радуется, он знает, что ему предстоит долгий и тяжкий обратный путь.
Радость - это итог. Счастье - это путь.
- Я не о том, Антуан! Бывало так, что ты сделал все, как хотелось, но понимал - это не правильно?
- Вот ты о чем... - Антуан окинул меня насмешливым взглядом. - Чтобы добиться чего-либо, человек должен захотеть. Небо жило в моих мечтах задолго до того, как я впервые сел в планер. Я грезил небом, парил над облаками, птицы летели рядом со мной, а друзья махали руками с земли - крошечные, будто песчинки на морском берегу. Я еще не летел, но я уже был в небе. Крылья росли во мне. Мой первый полет стал счастьем, но не радостью. Продолжением корней, стеблем, поднявшимся к небу. И так во всем, Ильмар. Ты выбираешь путь. Строишь свой корабль, сеешь хлеб, видишь лицо любимой, говоришь с друзьями - вначале в своей душе. Ты еще не понимаешь, что тянет тебя вдаль. Но где-то в твоей душе плотники строят будущий дом, а друзья говорят несказанные слова. Зерно не знает, что ему суждено стать стеблем. Даже в зерне живет цель, но из тернового зерна вырастает лишь терн, а из зернышка кедра - кедр. Человек же все решает сам. Он думает, что строит дом, а он в