Искатели неба - 2
К списку книг
м не походила на аристократку, графиню, прославленную в балканских войнах Ночную Ведьму, капитана планерных войск. Скорее приживалка при богатой сумасшедшей родственнице.
- А? - Старуха повернулась, не прекращая молотить по воздуху руками.
- Баронесса, - сказала Хелен, спускаясь. - Не волнуйтесь, баронесса. Это не кобеля.
- Не кобеля? - удивилась старуха.
- Нет. Вовсе нет. Это мой престарелый отец и мой уважаемый кузен, - не отрывая от меня взгляда, сообщила Хелен.
- Кузены тоже кобелями бывают! - выдала баронесса потрясающую по глубине истину. Но на нас посмотрела с меньшей враждебностью и руки опустила.
- Я не кобель! - быстро сказал я. Под бдительным взглядом я поневоле чувствовал себя виноватым - будто и впрямь явился в этот дом, чтобы снасильничать всех его обитательниц.
- Искупителя чтишь? - спросила старуха, с легкостью перескочив смутную тему моей натуры.
- Чту!
- Смотрите у меня, мальчики, - изрекла баронесса, развернулась - и рысцой двинулась обратно. Едва успевший отдышаться слуга, явно привыкший к подобным диалогам, скорчил тягостную физиономию и кинулся за ней.
Но я уже выкинул баронессу из головы. Я смотрел на Хелен.
Ох что-то с летуньей неладное!
Слишком усталое лицо. Слишком несчастные глаза.
Какая-то обреченность была в ней...
- Хелен? - спросил я растерянно. Летунья остановилась перед нами.
Посмотрела на Антуана, на Петера.
- Это друзья, - торопливо сказал я. - Антуан, Петер... Они в курсе!
- Понимаю, - сказала Хелен, помолчав. - Все-таки я рада тебя увидеть.
- Что случилось? - спросил я.
- Баронесса ничего не подозревает, - сказала Хелен. - Она давно уже живет в мире своего безумия. Меня считает то племянницей, то экономкой.
- Это видно... - ничего не понимая, сказал я. И тут же меня осенило.
Да ведь Хелен меня предателем считает!
Петера, наверное, агентом Стражи, Антуана - кем-то из начальства.
- Хелен, это друзья! - повторил я, как мог увереннее. - Я и вправду сбежал из Урбиса!
Летунья косо улыбнулась.
Ну да... разве бы я сам такому поверил? Что человек, брошенный в подземелья Урбиса, сумеет оттуда сбежать? Скорее уж сделку с Церковью заключил, в обмен на помилование кинулся своих товарищей ловить...
- Хелен! - резко сказал Антуан. - Ты помнишь, как в первый раз поднялась в воздух?
Летунья недоуменно уставилась на него.
- После полета ты подошла к старшим офицерам, - продолжил Антуан. - Раскрасневшаяся, с растрепанными волосами, будто летела без всякого планера, подставляя ветру лицо... Тебя хвалили, ты кивала, ничего на самом-то деле не видя и не слыша. Зачем слова, эти движения воздуха, той, что сама была ветром?
И только когда один из самых старых офицеров, случайно в общем-то оказавшийся в тот день на летном поле, похлопал тебя по плечу, - ты улыбнулась. Это был не ободрительный жест отца, радующегося за дочь, и не ласка мужчины, коснувшегося красивой девушки. Ты стала равной, и тебе дали это понять. Ты стала не дочерью и не женщиной - ты стала для них другом. Частью ветра.
- Антуан... - сказала Хелен, меняясь в лице. - Одиннадцать проклятых, Антуан! Забудь я даже лицо, но манеру говорить... - Она перевела дыхание и совершенно искренне добавила:
- Я была уверена, что вы уже давно умерли!
Антуан улыбнулся:
- Как ты считаешь, я стал бы прислуживать Страже... да кому угодно, и ловить летунью?
Хелен кивнула. И вдруг, развернувшись, кинулась к двери с криком:
- Луиза! Стой, Луиза! Все в порядке, стой!
Баронесса Швальц приходилась Арнольду двоюродной бабушкой. И так уж случилось, что выжившая из ума старуха Арнольда помнила и любила - то ли потому, что офицер не поддержал родственников, желавших упрятать ее в приют, то ли по какой другой причине.
У нее и укрылись Хелен, Луиза, Маркус и Арнольд, когда три дня назад добрались до Аквиникума.
За те две недели, как мы расстались, пережить им пришлось немало.
Из Неаполя их