Прозрачные витражи
К списку книг
ьные бары.
- Но ведь невозможно повторить ту ситуацию с точностью, - не сдаюсь
я.
- Почему? - удивляется Томилин.
И в этот миг грузовик сворачивает на перекрестке.
Будто отдернули занавес. Вечер сменяется днем. Широкий проспект -
узкой улочкой, где и двум машинам-то не разъехаться. Тем более, что
навстречу бодро несутся несколько легковушек. Грузовик виляет,
дергается, налетая на бордюр и выскакивая на тротуар.
А в нескольких метрах перед капотом едут на велосипедах двое
мальчишек, уже начинающих оборачиваться на рев мотора.
- Оп, - говорит Томилин. Успевает сказать, прежде чем изображение
дергается, переворачивается, начинает кружиться: виртуальная камера
описывает немыслимую кривую, удерживаясь над кузовом грузовика.
Неужели в реальности возможно так выкрутить руль?
Скорость не так уж и высока. Сколь бы ни был пьян водитель, но он
сбросил газ на повороте. Но удар все равно силен.
Капот сминается, втыкаясь в стену здания, грузовик разворачивает, он
крошит стеклянную витрину, наполовину въезжая в продуктовый магазинчик.
И я понимаю: что-то идет не так. Магазин не прорисован полностью,
существуют лишь несколько метров перед витриной, а все остальное - серый
туман, мгла без красок и форм. Из задравшегося вверх капота бьет пар и
сочится бесцветная жидкость.
- Денис, - очень спокойно говорит Томилин, - я же просил...
- Да не мог он успеть повернуть, - отвечает Денис. - Все же
обсчитано!
В его голосе слышится искреннее возмущение. Нет, вряд ли он психолог.
Скорее программист, переводивший расплывчатые указания в цифровую форму.
- Скорость была тридцать четыре километра в час, радиус поворота... -
бормочет Денис. Но Томилин жестом заставляет его замолчать.
А смятая дверь кабины со скрежетом открывается. Скорее вываливается,
чем выходит, водитель. И не глядя на серый туман в глубине магазина
бредет сквозь стеклянное крошево витрины на улицу.
- Камеру сдвинуть! - рявкает Томилин.
Я не вижу, кто исполняет его команду. Возможно у Дениса есть какой-то
пульт, а может быть, нас слушают и другие сотрудники тюрьмы.
Но камера послушно сдвигается с места плывет вслед за водителем.
И я начинаю смеяться.
Это уже не трагедия. Это фарс.
По улице все так же едут автомобили, все так же идут прохожие, не
обращая никакого внимания на воткнувшийся в здание грузовик.
А нераздавленные велосипедисты продолжают ехать, с ужасом озираясь
назад. Они едут на месте, колеса скользят по асфальту, сверкают спицы с
красными кружками катафотов, длинные волосы одного из пареньков полощет
на несуществующем ветру. Лучший в мире велотренажер.
Водитель обходит машину. Подходит к ребятам, смотрит на них,
протягивает руку, словно намереваясь тронуть - и тут же отдергивает.
Достает мятую пачку "Примы", засовывает одну сигарету в рот, но забывает
закурить и кричит:
- Бип! Бип бип вашу мать! Козлы бип! Бип!
То ли он догадался, где камера. То ли это случайность - но он смотрит
прямо на нас.
- Бип! - зло говорит Томилин. - Какой бип включил звуковой цензор?
- Но это же общее требование ко всем государственным учреждениям! -
отбивается Денис.
Водитель, выронивший сигарету, достает другую. Садится на асфальт,
закуривает, глядя на несущихся в никуда велосипедистов.
- Уберите... это, - командует Томилин. - Карина, прошу прощения.
- Бип, - говорю я с улыбкой. Именно "бип" я и хотела произнести.
- Смешно, - соглашается Томилин, когда гаснет экран. - Может быть,
Карина, вы еще объясните, что это значит?
- Да если бы я знала...
На самом-то деле я догадываюсь. И готова поаплодировать Чингизу,
устроившему свой сюрприз. Вот только...
- Наши визитеры изолированы? - спрашивает Томилин Дениса.
- Разумеется! - видно, в этом программист уверен. - Стекова