Ушибленные одиночеством
К списку книг
ий, не
охотятся за фотографиями "каравелловцев" и т.д. Тип Второй - это люди, не
испытывающие дефицита реальной дружбы и любви. Тип Второй спокоен, весел и
порой романтичен.
И Третий Тип. Люди, которые прочитав одну-две книги ВПК начинают весело
острить по их поводу... или просто пожимают плечами и больше не читают.
Боюсь, они просто не умеют дружить - не испытывают в этом нужды. Они
самодостаточны. Они уверены в себе. Возможно, будущее за ними.
Думаю, рассуждать о Втором и Третьем Типах нужды нет.
Кто виноват и что делать? Тезисы ноябрьские.
Я далек от мысли, что именно книги ВПК в какой-то миг сбили нас, Тип
Первый, с пути истинного, заставили гнаться за миражом невозможных эмоций.
Скорее - мы хотели обмануться. Мы поверили бы и в что-нибудь другое.
"Пермский треугольник", "Гербалайф", "Цептер"-посуду. В романтику и
Настоящую дружбу верить, конечно же, приятнее. Говорю без всякой иронии.
Итак - Главный враг, подлый враг определен. Это мы сами. Мы хотим
невозможного... вру! В нашем узком кругу мы способны получить именно такую
дружбу, о которой мечтаем. До тех пор, пока удержимся в заданных схемой
рамках.
Вы никогда не дружили, сверяя себя с книгой?
Что делать? А это, ребята, каждый решит сам. Кто-то, пожалуй,
удовлетворится чтением и перечитыванием Крапивина и последователей. Кто-то
с радостью восполнит дефицит общения в "Лоцмане". Мой лишь совет дружите с
иногородними. Видя друга раз-два в год проще ощущать Подлинность Дружбы.
Кто-то, возможно, возьмется за третий путь. Трансформировать
моральноэтические, литературные, философские идеи ВПК в идеи СВОИ. И
восхищаясь "пушистостью" (как называет это один мой московский друг)
Крапивина, помнить - самый пушистый зверек имеет острые зубы и скверные
привычки.
Друг - это не только пушистый мех. Это еще и пять-шесть черт характера,
которые всегда хочется - и никогда нельзя - изменить.
Всегда сохраняя в себе детский восторг и чистоту, воспетую Крапивиным
как никем иным, надо уметь смотреть и на реальную жизнь, реальный мир. Да,
мы поддались на магию огромного таланта...
Средь оплывших свечей и вечерних молитв, Средь военных трофеев и мирных
костров Жили книжные дети, не знавшие битв, Изнывая от детских своих
катастроф.
Детям вечно досаден Их возраст и быт И дрались мы до ссадин, До смертных
обид.
Но одежду латали Нам матери в срок, Мы же книги глотали, Пьянея от
строк.
Да, мир книг Крапивина был слишком прекрасен для нас, распятых на
оплывших идеалах и поблекших победах. И так здорово было выйти на бой с
Ящером, кинуть палку в манекена, доказать злой учительнице, что она не
права.
Липли волосы нам на вспотевшие лбы, И сосало под ложечкой сладко от фраз,
И кружил наши головы запах борьбы, Со страниц пожелтевших слетая на нас.
И пытались постичь Мы, не знавшие войн, За воинственный клич Принимавшие
вой, Тайну слова "приказ", Назначенье границ, Смысл атаки и лязг Боевых
колесниц.
А самым главным для нас была дружба и любовь, верность и преданность, что
так яростно кипели на страницах любимых книг, что помогали победить любое
зло...
А в кипящих котлах прежних воин и смут Столько пищи для маленьких наших
мозгов!
Мы на роли предателей трусов, иуд, В детских играх своих назначали
врагов.
И злодея следам Не давали остыть, И прекраснейших дам Обещали любить; И
друзей успокоив, И ближних любя, Мы на роли героев Вводили себя.
И книги, которые мы любили, были такими живыми, такими реальными. И
Гелька Травушкин был куда ближе и лучше соседа по парте. Уже не хотелось
дружбы обычной. Но! Ребята! Опомнимся!
Только в грезы нельзя насовсем убежать:
Краткий век у забав - столько боли вокруг!
Попытайся ладони у мертвых р