Ночной дозор - 1
К списку книг
ом “Панасоник” и говорила, говорила почти искренне. Она и впрямь так думает?
Что у него толпа любовниц? Что он спас незнакомую девушку из-за красивой фигурки, а не из-за свистящих в воздухе пуль? Что они плохо, бедно живут? Они, купившие три года назад прекрасную квартиру, обставившие ее как игрушку, на Рождество ездившие во Францию?
Голос жены был уверенный. Голос был обвиняющий. Голос был страдающий.
Максим щелчком отправил сигарету вниз. Посмотрел в ночь. Тьма, Тьма надвигается.
Он убил - там, в туалете. Темного мага. Одно из самых отвратительных порождений вселенского Зла. Человека, несущего в себе злобу и страх. Выкачивающего из окружающих энергию, подминающего чужие души, превращающего белое в черное, любовь в ненависть. Как обычно, один на один с целым миром.
Вот только раньше такого не случалось. Два дня подряд наталкиваться на эти дьявольские отродья: либо они вылезли из своих зловонных нор, либо его зрение становится лучше. Вот и сейчас.
Максим смотрел с высоты десятого этажа и видел не ночной город в россыпи огней. Это - для других. Для людей слепых и беспомощных. Он видел сгусток Тьмы, болтающийся над землей. Невысоко, на уровне десятого - двенадцатого этажа, пожалуй. Максим видел очередное порождение Тьмы. Как всегда. Как обычно. Но почему так часто, почему подряд? Уже третий! Третий за сутки! Тьма мерцала, колебалась, двигалась. Тьма жила. А за спиной Лена усталым, несчастным, обиженным голосом перечисляла его грехи. Встала, подошла к балконной двери, словно сомневаясь, что Максим слышит. Хорошо, пусть так. Хоть детей не разбудит, если, конечно, они спят. Почему-то Максим сомневался.
Если бы он действительно верил в Бога. По-настоящему. Но той слабой веры, что согревала Максима после каждой акции очищения, уже почти не осталось. Не может быть Бога в мире, где процветает Зло.
Но если бы он был или хотя бы в душе Максима оставалась настоящая вера. Он упал бы сейчас на колени, на грязный, крошащийся бетон, вскинул руки к сумрачному, ночному небу, к небу, где даже звезды горели тихо и печально. И закричал бы: “За что? За что, Господи? Это выше моих сил, выше меня! Сними с меня этот груз, прошу тебя, сними! Я не тот, кто нужен! Я слаб”.
Кричи - не кричи. Не он возложил на себя этот груз. Не ему и снимать. Пылает, разгорается впереди черный огонек. Новое щупальце Тьмы.
- Лена, извини - он отстранил жену, шагнул в комнату. - Мне надо уехать.
Она замолчала на полуслове, и в глазах, где только что стояло лишь раздражение и обида, мелькнул испуг.
- Я вернусь, - он быстро пошел к двери, надеясь избежать вопросов.
- Максим! Максим, подожди!
Переход от ругани к мольбе был молниеносным. Лена кинулась вслед, схватила за руку, заглянула в лицо - жалко, заискивающе.
- Ну прости, прости меня, я так испугалась! Прости, я глупостей наговорила, Максим!
Он смотрел на жену, мгновенно утратившую агрессивность, капитулировавшую, готовую на все, лишь бы он, глупый, развратный, подлый, не вышел из квартиры. Неужели что-то появилось в его лице - что-то, испугавшее Лену сильнее, чем бандитская разборка, в которую они встряли?
- Не пущу! Не пущу тебя никуда! На ночь глядя!..
- Со мной ничего не случится, - мягко сказал Максим. - И тише, дети проснутся. Я скоро вернусь.
- Не думаешь о себе, так подумай о детях! Обо мне подумай! - Лена молниеносно сменила тактику. - А если номер машины запомнили? А если сейчас явятся: ту стерву искать? Что мне делать?
- Никто не явится, - Максим почему-то знал, что это правда. - А если вдруг - дверь крепкая. Кому звонить - ты тоже знаешь. Лена, пропусти.
Жена застыла поперек дверей, распростерши руки, запрокинув голову, почему-то зажмурившись, будто ожидая, что он сейчас ударит.
Максим осторожно поцеловал ее в щеку и отодвинул с дороги. Вышел в прихожую, сопровождаемый совсем уж растерянным взглядом. Из комнаты дочери слышалась неприятная, тяжелая музыка - не спит, магнитофон включила, лишь чтобы заглуш