Дневной дозор - 2
К списку книг
ь мне в память в этот вечер: встреча в метро. Я возвращался из музыкального магазинчика. На метро. Сидел, сунув руки в карманы куртки (спасибо, коллеги-Темные забрали мои вещи из штаба в аэропорту) и слушал купленный диск. Никольский пел "Зеркало мира". Мне было хорошо и покойно.
Сущность явлений и лет вереница, Лица друзей и маски врагов Ясно видны и не могут укрыться От взора поэта - владельца веков. Свет дальних звезд и начало рассвета, Жизни секреты и тайны любви В миг вдохновенья, солнцем согретый, Все отражается в душе поэта, В зеркале мира...
И вдруг что-то неуловимо изменилось вокруг. Диктор как раз предостерегал незадачливых пассажиров: двери, мол, закрываются. Я нажал на "паузу" и вскинулся, оглядываясь.
И увидел его. Подростка лет четырнадцати-пятнадцати. Несомненно, он был Иным. Наверняка инициированным, поскольку он завороженно глядел на меня через сумрак и от сумрака достаточно умело заслонялся. Но его аура была девственно чиста. Чиста, как свежевыпавший снег, одинаково далеко отстоящий и от Света, и от Тьмы. Он был Иным, и при этом ни Светлым, ни Темным.
Мы смотрели друг на друга очень долго, весь путь до следующей остановки. Наверное, мы продолжали бы смотреть и дальше, но подростка одернула статная женщина, видимо мать.
- Егор! Ты уснул? Выходим.
Подросток встрепенулся, в последний раз взглянул на меня с неясной тоской и шагнул на перрон. А я остался в вагоне.
Еще с минуту я не мог прийти в себя, по-прежнему не понимая, чем поразил меня этот Иной. Что-то он мне напомнил. Что-то очень важное, но неуловимое. Я никак не мог сообразить - что.
Лишь вернувшись к Никольскому и "Зеркалу мира", я немного успокоился.
В зеркале видно, кто и как жил, Видно, кто песню - не правду сложил, Видно, кто хочет, чтобы все-была ночь, Видно, я должен людям помочь. Зеркало мира есть у меня, Хочешь взглянуть - так не бойся огня, Этот огонь воспоет моя лира, Пусть люди знают - есть добрая сила В зеркале мира...
Странно. Эта песня больше подошла бы Светлым. Так почему же у меня, у Темного, так щемит где-то у сердца?
С этим неясным чувством я и вернулся в офис Дневного Дозора. Пожилой, умудренный годами дядька-вампир шарахнулся от меня, как святоша от искуса. Я встрепенулся и вдруг сообразил, что в моей собственной ауре цветут голубовато-белым несколько светлых полос.
- Простите. - Я привел ауру в порядок. - Это маскировка.
Вампир подозрительно поглядел на меня; из дежурки выглянула вампирша - можно было спорить на что угодно - жена.
Печати мои они проверили очень тщательно и, похоже, собирались мурыжить меня до последнего, но тут в офис вошел Эдгар с молоденькой ведьмой. Он понял все с первого взгляда, и не в меру бдительной вахте хватило единственного движения бровью. Эдгар кивнул мне и пошел к лифтам. Ведьма поедала меня взглядом.
В лифте она осмелилась на вопрос:
- Вы новенький?
Ее голос выражал целый спектр эмоций и устремлений, анализировать которые у меня не возникло ни желания, ни возможности. При Эдгаре и остальных сильных Иных мне почему-то не хотелось демонстрировать собственную силу.
Эдгар заинтересовался, причем я ощутил, что ему действительно интересно, как я отвечу.
- Ну, в определенном смысле - новенький. Ведьмочка улыбнулась.
- А правда, что вы в одиночку разогнали четверых боевиков-Светлых и убили тигрицу?
Эдгар еле заметно искривил губы в саркастической улыбке, но снова заинтересованно промолчал.
- Правда.
Задать новый вопрос ведьма не успела. Мы приехали.
- Алита, - сказал Эдгар почему-то густым шаляпинским басом. - Нашего гостя будешь мучить потом. Сначала отчитайся перед Анной Тихоновной...
Алита с энтузиазмом кивнула и обратилась ко мне:
- А можно к вам на кофе заглянуть? Через часик?
- Можно, - позволил я. - Только у меня нет кофе.
- Я принесу, - пообещала ведьмочка. И направилась к офису.
Она не спросила, где я живу. Значит, знала. Нескольк