Дневной дозор - 2
К списку книг
ась к Анне Тихоновне - но сказать ничего не успела.
- Уже никто никуда не идет, - послышалось из-за спины. У Лемешевой округлились глаза, а я, узнав голос, вздрогнула.
У лифта стоял Завулон.
Сейчас он был в своем человеческом облике: худощавый, печальный, с немного отсутствующим взглядом. Многие из наших его только и знают - спокойного, неторопливого, даже скучноватого.
А я знаю и другого Завулона. Не сдержанного шефа Дневного Дозора, не могучего бойца, принимающего демонический облик, не темного мага вне классификаций, а веселого и неистощимого в выдумках Иного. Просто Иного - без всяких следов разделяющей нас пропасти, будто и не было разницы в возрасте, опыте, силе.
Было так когда-то. Было...
- Все в мой кабинет, - велел Завулон. - Немедленно.
Он исчез - нырнул в сумрак, наверное. Но перед этим на миг остановил взгляд на мне. Его глаза ничего не выражали. Ни насмешки, ни сожаления, ни приязни.
Но все-таки он посмотрел на меня, и сердце екнуло. Последний год Завулон вообще словно бы не замечал неудачливую ведьму Алису Донникову.
- И покушали, и помылись, - хмуро сказала Лемешева. - Пошли, девчонки.
То, что я села в сторонке, получилось случайно.
Ноги сами понесли меня в кресло у камина - широкое кожаное кресло, где я так привыкла сворачиваться клубочком и полусидеть-полулежать, глядя на работающего Завулона, на бездымное пламя в очаге, на фотографии, которыми увешаны стены...
И когда я сообразила, что невольно отдалилась от всех, занявших подобающие места на диванах у стены - было уже поздно что-либо менять. Только глупо бы выглядела.
Тогда я скинула босоножки, подобрала под себя ноги и уселась поудобнее.
Лемешева удивленно глянула на меня, прежде чем приступить к отчету, остальные даже взгляда себе не позволили - ели глазами шефа. Лизоблюды!
Завулон, откинувшийся в кресле за своим необъятным столом, тоже никак на меня не отреагировал. Внешне, по крайней мере.
Ну и не надо...
Я слушала ровный голос Лемешевой - докладывала она хорошо, коротко и четко, ничего лишнего не сказано, и ничего важного не упущено. И смотрела на фотографию, что висела над рабочим столом. Старая-престарая, ей сто сорок лет, она сделана еще коллоидальным способом - когда-то шеф мне подробно объяснял различия между "сухим" и "мокрым" методами. На фотографии - Завулон в старомодной одежде оксфордского студента, на фоне башни колледжа Крайст-Черч. Это подлинник работы Льюиса Кэрролла, и шеф как-то заметил, что очень трудно было уговорить "этого чопорного поэтического сухаря" потратить время не на маленькую девочку, а на собственного студента. Но фотография очень удачная, наверное, Кэрролл и впрямь был мастером. Завулон на ней серьезен, но в глазах живет тихая ирония, и еще он кажется гораздо моложе.., хотя что для него полтораста лет...
- Донникова?
Я посмотрела на Лемешеву и кивнула:
- Совершенно согласна. Если целью нашей миссии было непременное освобождение задержанной - то образование круга силы и угроза жертвоприношения являлись наилучшим решением.
Помолчав, я скептически добавила:
- Конечно, если эта дура стоила таких усилий.
- Алиса! - в голосе Лемешевой зазвенел металл. - Как ты смеешь обсуждать приказы руководства? Шеф, приношу извинения за Алису, она переволновалась и несколько.., несколько не в себе.
- Разумеется, - сказал Завулон. - Алиса, фактически, обеспечила успех операции.
Пожертвовала всей своей силой.
Неудивительно, что ей хочется задавать вопросы.
Я вскинула голову.
Завулон был очень серьезен. Ни тени насмешки или иронии.
- Но... - начала Лемешева.
- Кто-то только что говорил о субординации? - прервал ее Завулон. - Помолчите.
Лемешева осеклась.
Завулон поднялся из-за стола. Неторопливо подошел ко мне - я, не отрываясь, смотрела на него, но вставать не стала.
- Та дура, - сказал Завулон, - ни стоила таких усилий. Разумеется. А вот сама операция п