Тени снов
К списку книг
я? Напишет модный
репортер статью о том, что оранжевый жемчуг добывают из кишок уродливых
туземцев, а цена ему -- литр воды. И все! Богатые бабки поскидывают с
себя жемчуга. Он ничего не будет стоить.
-- Денис...
-- Леша, я пять лет здесь торчу. Мы, может, и не друзья уже, но ведь
хорошими приятелями остались? -- Денис ухмыльнулся. -- Позволено ли мне
будет сказать тебе правду? Ты ухитряешься из самой выигрышной ситуации
выйти с наибольшими потерями.
Я вскочил. Денис пожал плечами.
-- Чего ты добиваешься? -- спросил я. -- А?
-- Мне подписали рапорт, -- спокойно ответил Денис. -- Пора лепить
капитанские звездочки на погоны. Послезавтра я улетаю.
-- Куда? -- тупо спросил я, будто это было важным.
-- На переподготовку. За пять лет я отстал серьезно... но попробую
наверстать. А потом в регулярные части, -- Денис искоса глянул на меня.
-- Видимо, на границе растет напряженность. Так что... тебе не с кем
будет советоваться, и некому плакаться в жилетку.
-- Не плакался я тебе, и не собираюсь! -- крикнул я. -- Проваливай!
Может, кого получше пришлют!
-- Да никого не пришлют, Алексей. Гарнизон опять сокращают.
-- Меньше дармоедов, -- огрызнулся я. -- Прощай.
-- Пока, Лешка.
Я шел от поста -- почти бежал, а свежеиспеченный капитан Денис Огарин
сидел на ракетном ранце, на котором сидеть совсем не рекомендуется, и
пыхтел трубкой. Ему осталось провести всего два дня на моей планете, и
он был этому рад.
А мне, наверное, предстоит тут прожить всю жизнь. Еще лет сто. Вот
только чем они будут отличаться от прожитых двадцати?
-- Может быть пива, Алексей?
-- Нет, дядя Гриша. Коньяка.
Трактирщик Григорий и впрямь приходился мне дядей. Правда,
троюродным. У нас слишком маленькая колония, почти все друг другу
родственники -- дальние. Поэтому на родство обращают мало внимания,
разве что на прямое, мать -- сын, брат -- сестра...
Но Григорий Кононов, бывший солдат Империи, списанный по ранению,
бывший городничий, ушедший с поста по собственной воле, бывший
миллионщик, разбогатевший на "Звезде полуночи", но просадивший почти все
состояние за полгода, был мне достаточно близок. Одно время он немного
помогал нам -- когда отец уже погиб, а мама еще боролась за жизнь. Я не
то, чтобы его любил, уж слишком часто дядя говорил колкости, но
относился с большой симпатией, и это было взаимно.
-- И что у тебя стряслось? -- Григорий молча налил мне коньяка,
причем более дорогого, чем заслуживали мои жалкие кредитки. -- Какое
горе топим?
Я молча выпил, краем глаза наблюдая за трактиром. Народу пока
собралось немного. Кто-то играл в лапту и городки в спортивном зале,
кто-то резвился в бассейне -- все это можно было наблюдать сквозь две
стеклянные стены трактира, выходящие внутрь клуба. Две другие стены были
бревенчатыми, как принято в трактирах.
-- Предложили жемчужину первой величины, а у тебя воды не нашлось? --
предположил дядя Гриша. Я растерянно посмотрел на него. -- Что, и
впрямь?
Сидевшие рядом стали с любопытством поглядывать на меня. Их ожидания
оправдались. Уже через десять минут я, подтверждая прогноз Огарина,
рассказал всю историю.
Кононов присвистнул и налил мне полный бокал. Еще более дорогого и
качественного коньяка.
-- За счет заведения. Все равно ты напьешься, так позволь сделать
твое похмелье менее тяжелым. Ничего, Леша, бывает.
Я кивнул. Меня уже сочувственно хлопали по плечам, говорили о том,
что всяко бывает, и удача все равно придет. Начали вспоминать истории о
том, как отказавшись от мелкого жемчуга старатель вскоре купил большой,
как абори приходили к одному и тому же человеку день за днем, прино