Тринадцатый город
К списку книг
видел, чтобы так смотрели на человека. Он не догадывался,
что и в его глазах горит такое же черное, ненавидящее пламя.
- Однако! - сказал Дежурный, сказал насмешливо и презрительно. Взял
Знак Тири, взглянул на номер и, пятясь, вышел из спальни.
Тири медленно сел на кровать. Гэл раскрыл глаза и с отчаяньем
посмотрел на него:
- Тири, что теперь будет?
- Не знаю.
Рюкзаки они сложили на песке, последний раз проверили автоматы и
рассовали по карманам патроны. Возбуждение ледяным холодком струилось в
крови. Даже Форк перестал притворяться невозмутимым. Поглядел на часы,
нервно повел головой. Достал из нагрудного кармашка завинчивающуюся
коробочку, не таясь, вдохнул мелкий темно-бурый порошок. Арчи и Гарт
переглянулись. Стимуляторы были категорически запрещены, и они знали это
не хуже Форка. Впрочем, в Лагере проводник себе такого не позволял...
Часы на руке Форка пискнули. Это были хорошие, "вечные" часы, предмет
всеобщей зависти. Их можно было достать только в городе...
- Запомните - берем тех, кто помоложе. Тащить легче, и меньше шансов,
что свихнутся, - Форк проговорил это неестественно быстро, глаза его
беспокойно блестели.
Они исчезли в воздуховоде поодиночке - вначале проводник, затем Гарт.
Арчи перепрыгнул через валяющуюся на земле решетку и обломки вентилятора,
взглянул еще раз на чистое небо, усыпанное огоньками звезд... И полез в
узкую, пахнущую пылью трубу.
Зверьку не везло всю ночь. Он был слишком мал, чтобы напасть на
песчаных ящериц, и слишком голоден, чтобы довольствоваться ночными жуками.
Едва уловимые запахи вели его между скал, но все они были либо слишком
старыми, либо опасными. Но вот порыв ветра донес еще одни запах -
непривычный, заставивший нервно раскрыться маленькую пасть. Странное
металлическое яйцо застыло на песке - огромное, обгорелое, мертвое.
Мертвое - значит, неопасное. Зверек подбежал поближе.
Следящий луч коснулся теплого живого комочка. Живое - значит,
опасное. Маленькое - значит, не способно нести в себе разум.
Вспыхнула в ночи раскаленная игла лазерного излучения. Раздался
судорожный визг. И наступила тишина. Лишь ровно и надежно гудели приборы.
Пилот спал.
3. НАЛЕТ
"Это конец..." Мысли были какими-то ленивыми и безразличными. Тири
понимал, что его странный поступок не останется безнаказанным. Нотацией
или публичным покаянием он не отделается. Скорее всего, его ждет
общественное порицание - полная коррекция психики.
"А что я, собственно, сделал? Просто встал, может быть, мне
захотелось попить. Увидел Дежурного - и от удивления замер на месте". Тири
помотал головой. Не стоит хитрить с самим собой. Дежурный все понял, он
прочел в его глазах самый страшный из атавизмов - неравнодушие к человеку.
Гэл сел рядом, обхватил Тири за плечи. Спросил совсем тихо:
- А зачем он приходил, этот секторальный?
- Запомнил номер твоего Знака. А потом долго смотрел на тебя. Так
странно смотрел, я думал, только мы так друг на друга смотрим... Слушай,
Гэл, если будет собрание, то я скажу, что Дежурный сам атавик!
Тири даже не заметил, что, произнося слово "сам", он заранее
согласился с непредъявленным еще обвинением.
- Это не поможет...
- Все равно! Пусть ему тоже будет плохо, пусть! Если бы я мог, то
выбросил бы его из города, он хуже наружника, он...
- Тири, Тири, замолчи! Все равны, все одинаковы, все заме...
- Нет! Ты для меня не одинаковый, незаменимый! Ты не такой, как все!
- Тири, ты для меня тоже...
Дверь открылась. Впереди шел Дежурный их сектора. За ним неторопливо
вышагивал Дежурный по ярусу.
Ребята вскочили. Дежурный по ярусу вышел вперед. Медленно поднял свои
черный жезл, спросил:
- Эта?
Какой-то неправильный вопрос. Словно спросил о машине: "эта?"