Последний дозор - 4
К списку книг
аппетитная колбаса домашнего вида; нарезанное ломтями мясо и горячие, не иначе как магией разогретые лепешки. Я вспомнил, как Гесер когда-то в нечастый миг ностальгии принялся расхваливать самаркандские лепешки — и какие они вкусные, и что по неделе не черствеют, только разогреть надо — и ешь их, ешь, остановиться не можешь... Тогда я принял его слова за обычные старческие воспоминания из разряда «деревья раньше были большие, а колбаса вкусная». Теперь же рот наполнился слюной, и я вдруг заподозрил, что Гесер не так уж и преувеличивал.
А еще на столе было две бутылки коньяка. Местного, что меня сразу напугало.
— Вы не обессудьте, что стол пустой, — сказал Нодир невозмутимо. — Сейчас наш младший приедет с базара, сядем нормально. А пока перекусим чуть-чуть.
Я понял, что от торжественного обеда с обилием спиртного мне никуда не деться. И заподозрил, что Алишера заставил увильнуть от немедленного визита к дозорным не только вполне понятный интерес к судьбе школьной подруги. Пускай уже много лет визит московского гостя не был здесь визитом вышестоящего начальства. Все равно Москва осталась для самаркандских дозорных очень и очень важным центром.
— Дело в том, что я приехал по просьбе Гесера... — сказал я.
И увидел по лицам, что мой статус с просто высокого взлетел до немыслимого. Куда-то в космос, куда Иным нет дороги.
— Гесер просил меня разыскать его друга, — продолжил я. — Он живет где-то в Узбекистане...
А вот теперь наступила неловкая пауза.
— Антон, речь идет о девоне? — спросила Валентина Ильинична. — Но он уехал в Москву... в девяносто восьмом. И там погиб. Мы считали, что Гесер об этом знает.
— Нет, нет, речь не о девоне! — запротестовал я. — Гесер просил меня разыскать Рустама.
Молодые узбеки переглянулись. Валентина Ильинична нахмурилась:
— Рустам... я что-то слышала... — Она заколебалась. — Но это... это очень старая история. Совсем давняя. Ей тысячи лет, Антон.
— Он не работает в Дозоре, — признал я. — И, конечно, у него другое имя. Думаю, он сменил много имен. Я знаю только, что он Высший Светлый маг.
Нодир пригладил жесткие черные волосы и твердо сказал:
— Это очень трудно, Антон-ака. У нас в Узбекистане есть один Высший маг. Он работает в Ташкенте. Но он молодой. Если старый и сильный маг хочет спрятаться — он всегда спрячется. Тут нужен не только сильный, чтобы его найти. Нужен мудрый. Надо самому Гесеру искать. Кечрасыз, Антон-ака. Мы тебе не сможем помочь.
— Можно спросить Афанди, — задумчиво сказала Валентина Ильинична. — Он слабый маг и не слишком... не слишком сообразительный. Но память у него хорошая, и на свете он живет уже триста лет...
— Афанди? — насторожился я.
— Это наш пятый сотрудник. — Валентина Ильинична чуть смутилась. — Ну, сами понимаете, седьмой уровень. Он... больше по хозяйству. Но вдруг поможет?
— Я почти в этом уверен. — Я кивнул, вспоминая слова Надюшки. — А где он?
— Должен скоро подойти.
Выхода не оставалось. Я кивнул и пошел к «пустому» столу.
Мурат приехал через полчаса, с полными сумками, часть содержимого которых тут же перекочевала на стол. Остальное Мурат отнес в маленькую кухню, примыкающую к основному помещению Дозора. Моих кулинарных познаний хватило на то, чтобы понять — сейчас будут готовить плов.
А пока мы пили коньяк, оказавшийся неожиданно приличным, и закусывали фруктами. Валентина Ильинична уступила вести беседу Нодиру. И я вежливо выслушивал историю узбекских Дозоров от древних мифических времен до Тамерлана и от Тамерлана — до наших дней. Врать не стану, Светлые тут не всегда жили с Темными душа в душу. Хватало событий мрачных, кровавых и ужасающих. Но у меня сложилось ощущение, что противоборство Дозоров в Узбекистане обострялось по каким-то совершенно неведомым мне законам. Люди могли воевать и убивать друг друга, а Дозоры соблюдали вежливый нейтралитет. Зато во времена Хрущева и первые годы брежневского правления Светлые и Темные били друг друга с немыслимым