Сумеречный дозор - 3
К списку книг
ижущегося поезда и поедать оглушенных мух.
Лас задумался. Спросил:
— А почему тогда днем вокруг движущихся поездов не летают птицы?
— Это тоже элементарно! — я протянул ему рюмку. — Птицы — куда более тупые создания, чем млекопитающие. Поэтому летучие мыши уже догадались, как использовать поезда для пропитания, а птицы — еще нет! Лет через сто-двести и до птиц дойдет, как пользоваться поездами.
— Как же я сам-то не понял? — удивился Лас. — И в самом деле, все очень просто! Ну, давай... за здравый смысл!
Мы выпили.
— Животные — это удивительное дело, глубокомысленно сказал Лас. — Умны не по Дарвину. Вот у меня жил...
Кто у него жил: пес, кот, хомячок или аквариумная рыбка — я услышать не успел. Лас снова глянул в окно и позеленел.
— Там опять... летучая мышь!
— Комаров ловит, — напомнил я.
— Каких комаров! Она за столбом пролетела, как по заказу! Говорю тебе — с крупную овчарку размером!
Поднявшись, Лас решительно потянул вниз штору. Сказал решительно:
— Ну их... знал я, нельзя на ночь Кинга читать... Здоровенная такая мышь! Как птеродактиль! Ей сов и филинов ловить, а не комаров!
Вот ведь урод Костя! Я понимая что в зверином облике вампир, как и оборотень, становится придурок-придурком и контролирует себя слабо. Наверное, ему нравится носиться вот так вокруг ночного поезда, заглядывать в окна, отдыхать на фонарных столбах. Но надо же соблюдать элементарную осторожность!
— Это мутации, — тем временем размышлял Лас. — Ядерные испытания., утечки с реакторов, электромагнитные волны, сотовые телефоны... А мы все смеемся — фантастика, мол... Да еще бульварные газеты врут непрерывно. Ведь кому рассказать — решат, что спьяну почудилось или вру!
Он решительно откупорил свой коньяк. Спросил:
— Ты как вообще к мистике относишься?
— Отношусь, — с достоинством ответил я.
— Я тоже, — признался Лас. — Теперь — тоже отношусь. Раньше никак не относился... — он опасливо посмотрел на закрытое окно. — Вот так живешь-живешь, потом встречаешь где-нибудь на псковских торфяниках живого Йети — и съезжаешь с катушек! Или видишь метровую крысу. Или... — он махнул рукой и разлил коньяк по рюмкам. — Вдруг — и впрямь, где-то рядом с нами живут ведьмы, вампиры, оборотни? Ведь нет надежнее маскировки, чем внедрить свой образ в средства массовой культуры. Описанное в художественной форме, показанное в кино — перестает быть страшным и таинственным. Для настоящей жути нужна устная речь, нужен старый дедок на завалинке, пугающий вечером внучат: “А потом Хозяин ему показался и говорит: не отпущу тебя, замотаю-закручу, в буреломе сгинешь!” Вот так и появляется настоящая опасливость перед аномальными явлениями! Кстати, дети это чувствуют, не зря так любят рассказывать истории про Черную Руку и Гроб на Колесиках. А современная литература, особенно кино, размывают этот инстинктивный ужас. Ну как бояться Дракулу, если его уже сотню раз убили? Как бояться инопланетян, если наши их всегда в пыль размажут? Нет, Голливуд — это великий усыпитель человеческой бдительности! Давай — за погибель Голливуда, лишающего нас здорового страха перед неведомым!
— За это — всегда! — с чувством сказал я. — Лас, а чего ты в Казахстан-то собрался? Неужели там хороший отдых?
Лас пожал плечами. Сказал: — Я и сам не знаю. Захотелось вдруг экзотики — кумыс в подойниках, скачки на верблюдах, драки боевых баранов, бешбармак в медном тазике, красавицы с непривычными чертами лица, древовидная анаша в городских скверах...
— Какая? — не понял я. — Какая анаша?
— Древовидная. Она же дерево, только ей никогда вырасти не дают, — с таким же серьезным лицом, какое было у меня при рассказе про легучтих мышей и ласточек, объяснил Лас. — Да мне все равно, я табаком здоровье порчу, просто экзотики хочется...
Он достал пачку “Беломора” и закурил.
— Сейчас проводник прибежит, — заметил я.
— Никуда он не прибежит, я на датчик дыма презерватив натянул, — Лас кивнул вверх. На выступающем и