Остров Русь
К списку книг
л Илья, -
встретил меня Владимир неласково. "Это кто еще, - говорит, - к нам
пожаловал, словно пес пешком, не на коне лихом? Посадите-ка его на конец
стола, там, где нищие да убогие..." А рядом с князем попик сидит. Тот так
надо мной насмехается: "То, видать, к нам Илюшка пожаловал, что не знает,
как к девице свататься, не срубив головы ее батюшке". Осерчал я, понятно,
за стол садиться не стал, только чемоданчик свой на него кинул да и вон
пошел...
- Ой, погоди, Илья, - снова влез Добрыня, язык которого слегка
заплетался, - дай я хоть расскажу, что у князя потом было, ты же не видел.
Когда ты вышел, да дверью хлопнул, стены в тереме треснули да покосилися.
Чемоданчик мы открыли, там - голова соловьева. Потом прибегает стражник:
"Князь, - кричит, - Илья Муромец с крыши твоей все золотые маковки
посбивал, а теперь в кабаке сидит, пропивает их. И всю голь киевскую
поит." Рассердился князь, послал семерых богатырей Илью сковать да к нему
прислать. Не вернулись те богатыри, споил их Илья. Послал трижды по семь,
и те не вернулися. Видит князь, вся дружина его так переведется. Говорит:
"Видно спутал я Илью-богатыря с кем другим еще. Кто тут храбрый есть? Вы
найдите его, да скажите, что приму его с великими почестями." Тут мы с
Алешей и вызвались. Ох, и погудели!
- Да-а, - протянул Алеша, жмурясь от приятного воспоминания, - пока
все маковки золотые с Ильей на троих не пропили, из кабака не вылазили.
Потом явились втроем к Владимиру да и говорим: "Прими, князь, Илью в
дружину, мы ему даем свою богатырскую рекомендацию. А не примешь, мы с ним
вместе по Киеву пойдем да камешка на камешке не оставим". Ну куда ему
деваться было? Принял?
- А Алена-то как? - поинтересовался Иван, несколько обескураженный
услышанным.
- А что Алена? - горестно тряхнул головой Илья, - похоронила она
голову отцову как положено, да так за Гапоном сосватанная и осталась.
Говорят и свадьба скоро. Поймал я ее как-то в княжеских сенях, зажал в
угол, а она кричит: "Отстань, видеть тебя, лиходея, не желаю! То ли дело
Гапон - мужчина интеллигентный, грамотный..." Отпустил я ее с богом, пусть
живет. А все Владимир, пес, приказал бы ей, пошла б за меня.
- Ох, как прав ты! - воскликнул Алеша в сердцах, - пес поганый наш
князь! Гапону-то в рот заглядывает, а нам, богатырям, уж третий месяц
жалования не повышает!
- Не ему, собаке, мы служим, - внезапно зарыдав, поддержал друзей
Добрыня, - а земле русской! - сказал и принялся ладонью размазывать по
лицу слезы и сопли.
Иван беспокойно огляделся. Хоть опыт его жизненный и невелик был, а
все же чувствовал он, что речи подобные добром не кончатся. Нужно было
как-то сменить тему. И он заговорил про то, чем сейчас его головушка более
всего занята была:
- Ну, Илья, твоя история - нетипичная. Не обязательно же так бывает!
Вот у меня возлюбленная, она и лицом красна, и умом ясна. И никогда она
мне поперечь не пойдет. - Тут хмель да желание покрасоваться пересилили
иванову правдивость, и хвастовство его перешло в откровенное вранье: - Да
я ей только шепну: "В койку, Маша", она уж там, одно слово - искусница!
Богатыри довольно заржали, а Боян, ткнув Ивана в бок, зашипел ему в
ухо:
- Ты че, дурак, обалдел? Здесь ведь муж ее - Черномор.
- Где?! - испугался Иван.
- Да прямо за тобой сидит.
Не удержавшись, Иван обернулся. Но место на скамье за соседним столом
пустовало.
- Нету там никого, - сказал он с облегчением. Глянул и Боян.
- Только что тут был, а теперь и след простыл. Ну, жди Иван
неприятностей...
Но не придал Иван словам этим особого значения, так как Добрыня и
Алеша принялись тем временем рассказывать и свои увлекательные истории.
Подумал только: небось Черномор