Остров Русь
К списку книг
снег, вино, народ веселый, князь добрый.
- Россияне! - крикнул Владимир, обращаясь к народу. Народ притих. - В
эту праздничную ночь, - продолжил князь, - пользуясь поводом хочу
поговорить с вами о жизни. Во-первых, в этом году мы разогнали советников,
которые нам плохо советовали. Это уже праздник. Во-вторых, набрали новых
советников, которые обещали советовать хорошо. В-третьих, хороший урожай
бананов и зерновых не позволит простым труженикам умереть с голоду. Во
всяком случае, всем сразу не позволит. В-четвертых. Меня часто упрекают,
что я не помогаю русичам, которых Кащей в полон увел, али басурманы
пленили. Сообщаю - басурманы обещали больше пленных не брать, а Кащей под
моим чутким руководством весь разгромлен. Много россиян вернутся в этом
году домой и несказанно порадуют сограждан. В-пятых, об экономической моще
Руси. В то время, как весь мир прозябает в невежестве, нашими чародеями
сделаны замечательные открытия: сапоги-скороходы и скатерть-самобранка. И
пусть до их постановки на поток дело пока не дошло, я верю: скоро самый
нищий крестьянин будет добираться до своего клочка землицы на
сапогах-скороходах и полдничать от щедрот скатерти-самобранки. Упрощенные
скатерти из холстины, подающие только черный хлеб и водицу, будут
выпускаться уже в этом году. Все. С Новогодьем вас, и с рождеством
Христовым. Ура. Вопросы будут?
- Князь! - крикнул кто-то самый отважный. - Ты обещал в этом году
выйти к народу и крикнуть: "Люб я вам, али не люб?" Крикни!
- Крикни! - поддержала толпа.
Владимир помрачнел.
- Это очень трудный для меня вопрос. Я конечно обещал, но по здравому
размышлению передумал. Не время сейчас кричать! Работать надо! Ура! Вина
народу!
- Вина! - закричал народ. И началось гулянье веселое.
Всюду с грохотом взмывали фейерверки, горели огни заморские
искорчатые, а пьяненький народ болтался по площади от аттракциона к
аттракциону. Кто на ковре-самолете в небо взмывал, кто на
сапогах-скороходах в пять секунд вкруг площади обегал, но более всего
народу восхищенно толпилось в том месте, где братья Черепановы запускали
свой паровоз.
- Запаляй факел! Факел запаляй! - кричал один брат другому, сидящему
на огромной железной махине, более всего напоминавшей емелину печь.
- Погодь! - степенно отвечал тот, - я еще вентиль не закрутил.
- Так закручивай! - и Черепанов повернулся к людям: - Уважаемая
публика! Чудо из чудес! Самодвижущаяся тележка!
Многотонная туша тележки фыркнула и обдала окружающих клубами
горячего пара. Народ с криками и визгом отпрянул.
- Кто желает прокатиться! - надрывался изобретатель. - И всего лишь
за пятак! Кто за раз не убоится, повезем еще, за так!
Но желающих не находилось. Пар все сильнее и сильнее бил из-под колес
паровоза. И тут из толпы выскочил розовощекий молодец, запрыгнул на
железную махину, уселся рядом с трубой и, взмахнув рукой, крикнул: -
Поехали!
Лишь Иван-дурак бродил среди веселой толпы непривычно трезвым. Вон
уже в сторонке поп Гакон, пришедший на смену попу Гапону, венчал Илью с
Аленой, Никитича с Забавой и Алешу с Лизой. Вон и Емеля с Несмеяной в
опочивальню удалились. А Марьюшка все не шла. Наконец не выдержало у
дурака сердце, оседлал он Гнедка, да и помчался к дому.
Перед домом пальма стояла, игрушками украшенная, возле нее тридцать
три богатыря в чехарду играли. Увидав Ивана восьмой богатырь радостно
завопил:
- Иван! С Новогодьем! Тебе Марья записку оставила, возьми!
И протянул Ивану грамотку берестяную. Сразу у дурака сердечко
захолодело, но не подал он виду, а взял грамотку, да и стал читать:
"Иван! Дурачок мой! Прости...
Не судьба нам, видно, вместе жить-поживать да детей наживать. По
нраву ты мне пришелся, но не было, видать, настоящей любви у меня. И когда
увиде