Остров Русь
К списку книг
а натянул пришедшиеся впору портки, застегнулся, затем
выпрямился и спросил угрожающе:
- Да кто ж ты такой, весельчак?
- Я-то? - переспросил толстяк, улыбаясь и снимая пенсне.
И тут громыхнуло в комнате раскатисто, и невесть откуда взявшийся
ветер пронесся по комнате, потушив чадящие факелы. Но темнота не
наступила. Холодное голубое сияние исходило от стен, пульсируя. Улыбка
сползла с лица толстяка, и в призрачном свете оно стало страшным, как у
мертвого. А сам он стал расти, расти, аж на две головы выше Ивана вымахал.
Иван схватился за то место, где должон был висеть меч, но тут же вспомнил,
что оставил его посреди зала.
- Я-то? - повторил великан мрачно, и Иван понял, что принятая им за
платье одежда была роскошной царской мантией. - Кащей Бессмертный я!
- А что ж... что ж ты такой упитанный? - вопросил Иван, стараясь
выиграть время, и помаленьку отступая к дверям.
- Всегда таким был, - ничуть не удивившись вопросу ответил Кащей. -
Это людишки меня представляют тощим да мрачным. Мол, царь Кащей над златом
чахнет! Плевал я на злато! По натуре я прикольщик да гурман. Люблю бананы,
особливо если шкурку можно кому-нибудь под ноги бросить. К Яге порой
захаживаю, богатырями проезжими полакомиться. Былинки пишу, в которых
боянов высмеиваю. Зело люблю... Эй! Куда ты?
Иван, воспользовавшись болтовней Кащея, выскользнул в дверь,
мангустом проворным прыгнул через весь зал, крепко ухватил меч-кладенец за
рукоять и, довольный, сказал:
Коль умом не Кубатай,
Понапрасну не болтай...
Видать, общение с боянами не прошло для дурака бесследно. Он сжал меч
в ладонях и зорко оглядел зал.
Шагах в пяти от него стоял мрачный Кащей.
- Обхитрил старика, да? - угрожающе спросил он. - Все, Иван. Шуточки
кончились.
- Кончились, - согласился Иван, пригнувшись и начиная обходить Кащея
по кругу. Тот, зорко глядя на Ивана, спросил:
- Зачем пожаловал, дурак?
- Постоять за землю русскую!
- Я на нее давно не зарюсь! Говори, что конкретно надо? За кем
пришел?
- За сережками! - грозно сообщил Иван. Кащей нахмурился.
- За Сережками? Имя редкое, да не припомню таких. Здесь был Вася,
Федя сидит в застенках, Иванов да Ивашек целая толпа. Даже ребенок один
есть, Филипком зовут. Поперся один в школу через лес, заплутал, да и попал
мне в лапы... Какие Сережки тебе нужны, дурак? Может и отдам. Не люблю я
супротив кладенца драться.
- Василисины сережки, - объяснил Иван, смутно чувствуя, что разговор
идет о разных вещах.
- Василисины? Ее не обижу, - смущенно признался Кащей. - Даже если от
собаки-князя сыновей родила, все равно...
- Каких сыновей? - завопил Иван. - Сережки! В ушках их носят! С
камешками самоцветными, что тебе, ироду, для опытов понадобились! Отдай, я
все прощу!
Лицо Кащея побелело. Он покачал головой и твердо заявил:
- Не отдам. Никогда. Даже не проси.
- Тогда нас меч мой рассудит, - заключил Иван.
- А мой с ним поспорит, - согласился Кащей и достал из-под мантии
кривой турецкий ятаган.
Противники закружились по залу, делая ложные выпады и меряя друг
друга оценивающими взглядами.
Первым ударил Кащей. Но Иван отразил его выпад, с истинно богатырской
ловкостью отпрыгнул в сторону, и сказал:
- Никогда тебе, нелюди поганой, не одолеть богатыря русского!
Кащей снова замахнулся, и с хриплым смехом сказал:
- А тебе, Иван, никогда меня не убить! Потому что я...
Меч-кладенец пропел свою страшную песню, и ударил по тощей шеи князя
тьмы. С мерзким хрустом голова Кащея отделилась от плеч, упала на пол, и
мгновенно истлела, превратившись в горку черной пыли.
Иван утер со лба трудовой пот и посмотрел на обезглавленного
противника. А тот слепо пошарил руками, похлопал по обрубку шеи, откуда
медленно лилась густая черная кровь... Раздался трес