Остров Русь
К списку книг
Добрыню. Тот жалобно пискнул и
затих. Затих и Илья. А еще через мгновение, обнявшись, они сладко
посапывали на полу.
- Эх, ребята, - укоризненно протянул Алеша Попович и сел на пол рядом
с ними.
Без сопротивления, как дрова, стража поволокла троицу прочь из
тронного зала.
Гапон хотел что-то крикнуть вслед, но удержался и шепнул несколько
слов князю. Князь согласно кивнул и крикнул вдогонку стражникам:
- В погреб их! И свяжите хорошенько! - А затем добавил, обращаясь к
Гапону: - Казним на рассвете. Пусть проспятся. Негоже русских богатырей во
хмелю казнить.
- Я всегда поражался твоей справедливости, Володя, - преданно глядя
князю в глаза, сказал Гапон.
- Спасибо, Гопа, - жеманно поправил воротник пижамы князь.
- Вовка, - проникновенно продолжил поп, дружески положив руку князю
на плечо, - а давай их все-таки прям сейчас казним. Куй, как говориться,
пока горячо.
- Не, княжеское слово менять не могу.
- Даже для меня?
- Даже для тебя.
- Жаль, жаль, - сказал Гапон задумчиво. Но тут же повеселел:
- Знаешь, - сказал он, - не люблю я эти зрелища, честное слово.
Можно, вы их без меня казните, а?
- А чего ж, конечно. Отдыхай.
- А точно казните?
- Ну я ж сказал!
- На рассвете?
- Обязательно.
Гапон благодарно пожал князю руку:
- Вот это я понимаю! Сказано, сделано! А я тогда пойду, посплю, устал
я чего-то от трудов государственных. Потом в баньку схожу. Потом, сам
понимаешь, Алена у меня... К обеду только появлюсь, ладно?
- А чего ж, ступай, - разрешил князь, - Алена у тебя - ух! - князь
сжал кулак, демонстрируя хилый бицепс. - Славная! Привет передавай от
свата.
- Непременно, Вова, непременно, - заверил поп, - адью! - И, весело
посвистывая, вышел вон.
...Влетев в свою поповскую избу, Гапон еще в сенях закричал призывно:
- Аленушка! Светик мой! Твой Гапончик пришел!
Огромная, на две головы выше его, мрачная бабища подбоченясь возникла
в дверном проеме. Есть женщины в русских селеньях...
- Ну? - спросила она грозно.
- Аленушка, - с виноватой улыбкой сказал Гапон просительно, -
собираться надо. Уезжаем мы.
- Куда это вдруг? - от презрительного прищура глаза Алены
превратились в две синие щелки.
- Слушай меня, Аленушка, - зашептал Гапон, - наконец-то пришло за
батюшку твоего Соловушку отмщение. На рассвете Илюху, обидчика твоего, со
двумя его сотоварищами лютой казнью Владимир казнит. А мы с тобой сейчас
двинем к печенегам, обо всем об этом сообщим и к полудню с войском ихним
уже и в Киев вступим. И стану я ханским на Руси наместником. Тогда и
свадьбу сыграем. А?! Ловко я закрутил?!
Алена, онемев от возмущения, уставилась на Гапона. Наконец,
взорвалась:
- Ах ты змей подколодный! Ах ты тать окаянная! Россию-матушку
продавать?! Да я тебя, гада!.. - И она выдернула из под полы свою
девяностопудовую кочергу, с коей не расставалась даже в постели.
- Ты ж моя упрямица, ты ж моя непослушница, - принялся ласково
приговаривать Гапон, отступая вглубь сеней. А там, в сенях, на тот случай
все уж приготовлено было. В одну руку схватив с вешалки рушник, в другую -
с полки бутыль с наклейкой "Хлороформ", он плеснул зелья на ткань и,
подскочив вплотную к Алене, сунул ей рушник в лицо.
Бабища с грохотом рухнула на пол и захрапела, сотрясая звуком избу.
- Ничего, ничего, Аленушка, - приговаривал Гапон, корабельным канатом
скручивая ей руки и ноги, - баба ты норовистая, что кобылка
необъезженная... Вот стану наместником, свадьбу справим, тогда и полюбишь,
тогда и послушной станешь. - Сказав это, он прощальным поцелуем осенил
пухлые девичьи уста, а затем вогнал в них толстенный кляп из скомканной
скатерти.
- Ты тут полежи, отдохни, - сказал он на прощание безответному телу, - а я
пока сбегаю с Черноморо