Остров Русь
К списку книг
нии. Соскочил с
Гнедка, и побежал, лавируя между пальмами.
- Террориста! - завопили окружающие дворец стражники. - Ай-ай!
Стражники, как один, были татарами. "Плохо дело", - подумал Иван,
доставая кладенец. "Хреново", - сообразили стражники, и разбежались.
Но Ивана ждала еще одна преграда. Все двери, ведущие во дворец,
оказались закрыты. Лишь после перерыва, во время великого народного
гуляния, их должны были открыть. Иван затравленно огляделся.
- Ивана! - тихонько позвал кто-то.
- Эй, кто здесь? - испугался Иван.
- Моя здесь. Я Ахмет, боян татарский... - из кустов киви вылез
маленький татарин в разукрашенной дорогими каменьями одежде. - Моя твой
друг, Ивана! Моя дураку поможет!
Сказав это, татарский боян трижды подпрыгнул на месте, заставив Ивана
вспомнить персидского принца.
- Потайную дверь открываешь? - поинтересовался дурак.
- Нет, нет, мой радуется так... Иван, иди за мной.
Дурак недоверчиво последовал за татарином. И тот привел его к
маленькой потайной двери, спрятанной за бурно разросшимся баньяном.
- Откуда мне знать, - продолжал осторожничать Иван, - может там
ловушка хитрая, или стражники с булавами?
- Нет, нет, Ивана, это не ловушка. Я хороший татарин, дружественный.
Должен тебе один хороший попасться, чтобы не обвиняли тебя в шовинизме.
Верь мне, Ивана!
- Ага, - сообразил Иван, - значит ты хороший, и спасаешь честь
татарского народа своим достойным поведением... Спасибо, Ахмет!
- Моя твой друг! - радостно крикнул вслед Ивану татарин. - Моя о тебе
будет песня петь!
...Тайными ходами пробирался Иван по дворцу Владимира, натыкаясь то
на будуарчик укромный, то на сокровищницу княжескую, то на скелет, к стене
зачем-то прикованный. Наконец кончился ход тайной дверкой. Высунулся Иван
в нее - и обомлел. То же гридня княжеская! А дверка под самым потолком
была устроена, прям над столом пиршественным. Высоко, однако. Страшно
прыгать, да и шума не оберешься. А в гридне народ перепуганный, от страха
жующий и пьющий немеряно. Владимир сидит мрачнее тучи, и на портрет
девочки в узорчатых шароварах смотрит задумчиво. А из двери Василиса
выходит, не жива, не мертва, без сережек самоцветных в ушках розовых...
Вздохнул Иван полной грудью, и вспомнил Ивана-отца. Вспомнил наказ
его - постой за Русь-матушку, вспомнил советы - умей использовать силу.
Вспомнил Иван, и как в детстве камнями кидался - за десять шагов воробью в
глаз попадал... Только велика разница - десять шагов и сто, булыжник
увесистый, или сережка маленькая.
Только что делать-то - последний шанс у Ивана остался. "Нет! -
подумал Иван. - Нет разницы! Разница в моем уме! Вышвырнуть разницу! Нет
мне больше от нее пользы!"
И не колеблясь более, выхватил Иван из-за пазухи сережки поддельные,
на Василисины как две капли воды похожие, и швырнул их через всю гридню.
Блеснули они в свечном свете, да и воткнулись в розовые ушки Василисы.
- Ах! - воскликнула Василиса, соображая, что же произошло. - Ах!
Владимир обернулся, подозрительно посмотрел на нее, и широко раскрыл
рот. Сережки! Самоцветные сережки с синим камушком болтались в ушках
Василисы.
- Ах! - с новыми силами повторила Василиса. - Ты что это
разглядываешь, муженек?
- Сережки твои рассматриваю... - упавшим голосом сказал Владимир. -
На месте... Соврал Гапончик...
- Что за портрет в руках у тебя?! - завопила Василиса. - Срамота!
Неделю уж, как в мою опочивальню не заглядывал, а на ханскую дочку
засмотрелся!
Иван-дурак, наслаждаясь происходящим, подальше высунулся из дверки и
не удержал равновесия. С протяжным воплем дурак упал на стол, прямо в жбан
с красной икрой.
- Покушение! - радостно завопил Владимир, стремясь уйти от деликатной
темы. - Стража!
Из всех углов повыпрыгивали